Маша Саулко

Почти управляя телом

Глава 1. Серафим

Он курил, глядя на закипающий чайник. Судя по ощущениям, тот закипал уже целую вечность. Но до финальной точки так и не добрался. Сераф знал, что упрямая тварь начнёт свистеть как полоумная, едва он отвернётся.

Постепенно связь с реальностью терялась, мир сужался до размеров чайника.

Сераф любил такие игры со своим сознанием и время от времени фиксировался на мелких деталях, вгоняя себя в транс. В эти моменты он принадлежал только себе и был свободен.

Впрочем, сейчас прогрузится достаточно глубоко не получилось – его вывел из оцепенения металлический звук. Челюсти крепче сжались. Взгляд сместился чуть в сторону, но больше никаких эмоций не его лице не появилось.

Женщина на матрасе у окна проснулась. В миг пробуждения она не поняла, где находится и дёрнулась слишком сильно. Рука, прикованная наручниками к батарее, напряглась и задрожала от боли: наручники натёрли запястье до крови. Женщина беззвучно зашипела и вскинула нечёсаную голову.

Её ледяные серые глаза смотрели в его тлеющие карие. Секунду на её лице можно было прочесть смесь страха, ненависти и отвращения. Ей потребовалось совсем мало времени, чтобы надеть такую же маску непроницаемости, как у него.

Чайник надрывался. Похоже, что уже какое-то время.

Сераф не спеша поднялся и выключил газ.

– Надо в уборную? – eго голос сел от долгого молчания и вчерашнего похмелья.

Она молча кивнула.

Он достал из кармана ключ и предостерегающе посмотрел на неё. Она кивнула его невысказанной мысли.

– Ты воняешь, – заметил он, отстёгивая её. – Помойся. Дверь в ванну оставь открытой.

– Сераф, это зашло слишком далеко, – начала она, но он не дал ей договорить, схватил её за плечи и притянул в себе.

– Если ты не заткнёшься, то ещё неделю не увидишь душа. Мы тут оказались из-за тебя. Поэтому просто завали. И, ради бога, приведи уже себя в порядок.

Она замолчала. Он толкнул её в ванну.

Он готовил завтрак, прислушиваясь к ровному журчанию воды в ванной. Чай, варёные яйца, сыр, колбаса и сигареты. Десять минут спустя всё было готово, и он без стука вошёл в ванную. Она стояла под душем, на голове пышная пена. Он выхватил лейку душа у неё из рук, неаккуратно смыл шампунь тремя движениями и выключил воду.

– Я ещё не…

– Время вышло, – он швырнул ей полотенце. – Выходи.

– Но я же…

Он влепил ей пощёчину, и женщина прижала руку к лицу. Она посмотрела на него с удивлением, будто всё ещё не верила, что это происходит. На губе появилась капелька крови. Он вырвал полотенце у неё из рук и швырнул в воду.

– Кажется, это тебе не так уж и нужно, – он дёрнул её за руку, вытаскивая из ванны. Она попыталась упираться, но сил совсем не осталось. У проклятой батареи она сидела уже больше недели. Он кормил её… кое-как. Но спать нормально она не могла. Не могла нормально вытянуться или хотя бы поменять позу. Всё тело затекло и покрылось струпьями. Она хотела закричать… Но соседи давно привыкли к её крикам. И какой сегодня день? Выходной? Если да, то Лариска этажом выше может услышать… если не гуляет с детьми.

Сераф дёрнул её сильнее, и она поняла, что если ничего не будет делать, то упадёт и ударится. Вряд ли ей помогут после этого. Почему не звонит сестра? Или звонит? Что он ей говорит?..

Она переступила через борт ванной и позволила оттащить себя на кухню к ненавистной батарее. Он снова приковал её.

– Сераф, дай мне полотенце, – она старалась говорить твёрдо, но голос всё равно предательски дрожал.

Он открыл окно, впуская морозный зимний воздух. Молча посмотрел на жену. Она не мигая смотрела на него. Зубы предательски застучали. Он оттолкнулся от окна и принялся есть. Её чашка стояла на столе. Сераф доел свою часть завтрака, помыл посуду и подошёл к ней. Наклонился и взял рукой за подбородок.

– Я на работу. Не скучай, – он чмокнул её в губы и быстрым шагом вышел с кухни.

Больше она его не видела.

Она слышала, как он ушёл. Рука, прикованная к батарее, перестала что-либо чувствовать. Жар от обогревателя был невыносимым. И одну часть её тела припекало, а другая мёрзла под открытым окном. Волосы стали жёсткими и покрылись льдом. Она безуспешно пыталась дотянуться до окна и закрыть его. Бросив эти попытки, прижималась к батарее, уже не боясь обжечься. Спустя некоторое время она накинула на себя матрас, насколько могла.

В какой-то момент она отключилась, а пришла в себя от боли. Болели обмороженные пальцы ног и обожженное плечо. Её душил кашель. Наверняка поднялась температура.

Она принялась колотить наручниками по батарее и пытаться кричать, но голоса уже не было. Когда сознание покинуло её, она была этому только рада.

Когда Сераф вернулся следующим вечером – не вполне трезвый и не вполне чистый, – она лежала в неестественной позе, повиснув всем телом на посиневшей руке. В квартире было ужасно холодно. Он закрыл окно и легонько пнул её ногой.

– Ты усвоила урок?

Она никак не отреагировала.

Он пнул её сильнее. Ноль реакции. Он нахмурился и наклонился к ней. Она не дышала. Сераф почувствовал злость, на смену которой моментально пришло осознание произошедшего. И вместе с ним – страх. Серафа вырвало на матрас, лежащий рядом.

Кира пришла в себя. Сознание, как всегда, вернулось резко. Обычно она выныривала из транса как утопающий, которого вытащили из воды после долгого пребывания. Но в этот раз она с трудом удержала своё тело и запретила себе шевелиться.

Человек, сидящий напротив неё, убил свою жену. И теперь она об этом знала. Как быть?

Её правую руку всё ещё пекло – запястье, перетёртое наручниками и обожжённое плечо. Она не чувствовала пальцев ног. Лёгкие сжали спазмы кашля. Она чувствовала всё, что чувствовала женщина (Лена, её звали Лена) в последние часы своей жизни. Боль. Страх. А потом – безразличие и просто ожидание конца. Её тело умерло до того, как умерла надежда. Где-то в глубине сознания она продолжала верить, что Серафим вернётся с минуты на минуту, позволит ей отогреться. Но вместо этого она умерла в луже собственной замёрзшей мочи.

Кира перевела взгляд на сидящего напротив мужчину. Она вспомнила начало их встречи.

– Добрый день, – он улыбнулся очаровательно и немного застенчиво.

– Добрый, – Кира вернула улыбку. Она не строила