Мануэль Дж. Смит

Тренинг уверенности в себе

Предисловие

Теория и практические навыки ассертивной терапии (Ассертивный (assertive, англ) — настойчивый, умеющий настоять на своем.) (AT) выросли из моих занятий с психически здоровыми людьми; я пытался научить их эффективно разрешать те конфликты, с которыми все мы сталкиваемся в повседневной жизни. Толчком к разработке системного подхода к проблеме общения послужило мое назначение консультантом в Центр подготовки членов Корпуса Мира, что расположен в горах около Эскондидо, в Калифорнии, где я провел лето и осень 1969 года. Здесь я с тревогой обнаружил, что традиционные методы, принятые на вооружение лечебной психиатрией, оказались малоэффективны в подготовке солдат Корпуса Мира, которым предстояло столкнуться с проблемами каждодневного общения в чужих странах.

Наша неспособность помочь этим молодым энтузиастам стала очевидной, когда после 12-недельной интенсивной тренировки и консультаций они провели свою первую репетицию — демонстрацию работы распылителя ядохимикатов крестьянам гипотетической южноамериканской страны.

Толпу латиноамериканских фермеров изображала разношерстная компания психологов, преподавателей иностранных языков, добровольцев–ветеранов, наряженных в соломенные шляпы, шорты, сандалии, армейские ботинки, кроссовки и просто щеголявших босиком. Новобранцы показывали лжефермерам новое устройство, но тех оно, казалось, ничуть не интересовало. Гораздо больший интерес они проявляли к незнакомцам, вторгшимся в их владения. Добровольцы могли достаточно подробно рассказать о агротехнике и пестицидах, ирригации и удобрениях, но все они спасовали, столкнувшись с вопросами типа: «Кто вас сюда послал? Почему вы хотите, чтобы мы использовали это устройство? Почему вы пришли аж из Штатов, чтобы показать нам его? Для чего это вам нужно? Почему вы пришли именно в нашу деревню?» и т. д. Ни один из этих молодых людей не смог спокойно и ясно ответить: «Я просто пришел, чтобы показать вам устройство, которое может вырастить большой урожай». А необходима была именно такая позиция и твердый уверенный ответ. Но наши новобранцы, оказавшись в положении допрашиваемых и подозреваемых в корыстных целях, терялись, смущались и не знали, как себя вести. Их научили языку, дали сведения о культурных традициях, снабдили техническими знаниями, но совсем не подготовили к общению с людьми, настроенными недоверчиво, недружелюбно, подозрительно. Они терялись, когда их собеседники пытались узнать побольше о них самих.

Мы не научили их отвечать на подобные вопросы, потому что и сами не знали, чему учить. У всех были кое–какие идеи по этому поводу, но никто не смог предложить что–либо конкретное. Мы не научили добровольцев вести разговор настойчиво, не оправдываясь, твердо произносить: «Потому что я хочу этого».

Несколько недель я работал с теми ребятами, кто этого хотел, пробуя различные методы и приемы. К концу срока число желающих заниматься резко сократилось. Ни одна из идей не давала не то чтобы результата, а даже надежды. Но я сделал одно важное открытие: ребята, прекрасно справлявшиеся с критическим самоанализом, совершенно не могли выслушивать критики из чужих уст. Я назвал это «синдром добровольцев».

Это открытие подтвердилось в дальнейшем, во время моей работы в 1969 и 1970 годах в Калифорнии, в Центре психотерапии в Беверли Хиллз и в госпитале для ветеранов в Сепулведе. Обследуя и леча пациентов, диагнозы которых варьировались от легкой фобии до сложных невротических расстройств, вплоть до шизофрении, я обнаружил, что большинство из них подвержены тому же «синдрому добровольцев», но в гораздо большей степени. Многие больные были совершенно не способны переносить критические высказывания в свой адрес или отвечать на вопросы, касающиеся их самих. В особенности этим отличался один молодой пациент. Он проявил такое сопротивление при попытках завести разговор о нем, что за четыре месяца лечения от него едва ли удалось добиться нескольких слов. Из–за этого ухода в немоту и явной неспособности к общению с людьми ему был поставлен диагноз «сильный невроз». Подозревая, что это был очень ярко выраженный случай того же «синдрома добровольцев», я попробовал переключить его с разговоров о нем на обсуждение тех людей в его жизни, с которыми ему было тяжелее всего. Через несколько недель я выяснил, что он очень боится своего отчима и испытывает к нему сильнейшую неприязнь. Этот человек всегда относился к пасынку с пренебрежением, ежеминутно критикуя и поучая его. К сожалению, мой юный пациент в отношениях с отчимом всегда воспринимал себя как объект критики. В результате в его присутствии он в буквальном смысле немел — не мог произнести ни слова. Его невольная немота, вызванная страхом быть раскритикованным и неумением защищаться, распространилась и на других, всех тех, кто был хоть чуточку уверен в себе. Когда я спросил юношу, хочет ли он избавиться от страха и неуверенности перед отчимом, он заговорил. Мы начали экспериментировать, пытаясь ослабить влияние критики отчима, семьи и человечества в целом.

Через два месяца этот «невротический немой» был выписан из больницы, после того как подбил остальных молодых пациентов удрать на вечеринку, а вернувшись утром, устроил в палате черт те что. По последним сведениям, он поступил в колледж, одевается как ему нравится, ведет себя как хочет, невзирая на протесты отчима, и вряд ли снова попадет в больницу с прежним диагнозом.

После столь успешного, хотя и нетрадиционного лечения д-р Мэтт Баттиглери, главный психолог госпиталя Сепулведы, предложил мне попробовать этот метод и с другими пациентами и разработать программу лечения для неуверенных в себе людей. В течение весны и лета 1970 года методика AT, описанная в этой книге, была проверена в клинических условиях в госпитале и в Центре психотерапии совместно с моим коллегой д-ром Зевом Вендером. С этого времени AT стала широко использоваться мной, моими коллегами и студентами, для того чтобы помочь неуверенным в себе людям эффективно общаться с другими и выходить из различных трудных ситуаций. Навыки AT стали преподавать в университете округа, в школах, их стали использовать в частных клиниках и при амбулаторном лечении, преподавать на психологических семинарах и семинарах для специалистов. Им обучали работников сферы социального обеспечения, применяли в тюрьмах. Результаты AT были рассмотрены специалистами.

Мне не важно, кто захочет воспользоваться навыками AT: здоровые люди, испытывающие трудности в общении, как в случае с добровольцами Корпуса Мира, или страдающие неврозами, как мой молодой «немой» пациент. Самое главное — научиться справляться с проблемами и трудными ситуациями, а также общаться с теми, кто эти ситуации нам создает. Это суть ассертивной терапии — то, чему посвящена книга. Навыки AT, описанные здесь, опираются на пять лет клинических экспериментов,