Эдмонд Гамильтон

Повелители Утра

© Edmond Hamilton, Lords of the Morning, 1952 год

© перевод Андрей Березуцкий — Stirliz77

I

Темнота накатила и зависла на задворках его сознания. Ночные звуки джунглей растворились в ней, запах древесного дыма, неудобство парусинового кресла. Он призвал темноту, втянул её в себя. Он не забыл, как это делается. Она омывала его сознание маленькими тихими волнами, которые нарастали, пока не уносили его, а затем…

Отпусти. Тьма поёт, и она очень глубока. Отпусти её и падай. Там есть свет, на другой стороне.

Но он не мог оторваться, потому что теперь чей-то голос грубо разрушал чары, громкий голос, настойчиво звавший его по имени.

— Эд! Эд Мартин! Что с тобой?

Мартин испуганно вскочил, обливаясь потом. Ударился о край стола, вцепился в него, тяжело дыша. Теперь его глаза были открыты, но всё ещё слепы и затуманены той внутренней тьмой, которую он почти вызвал, прежде чем его прервали.

Рядом с ним раздался голос Ферриса, в котором слышалось гневное облегчение:

— Эд, какого чёрта…

Мартин очень медленно повернул голову.

Горела лампа. Тропический лунный свет проникал сквозь москитную сетку, закрывавшую открытую дверь. Но всё равно внутреннее убранство хижины казалось тусклым, неясным и странно далёким.

— Я засыпал, — запинаясь, сказал Мартин. — Вот и всё.

— Нет, — сказал Феррис. — Нет, не засыпал. В твоём лице было что-то ещё. Я не знаю, что именно.

Мартин сел, чувствуя слабость и потрясение. Прошло много времени с тех пор, как он в последний раз пытался это сделать. А тут его прервали, оттащили назад… Он не смотрел на Ферриса.

Его взгляд упал на бумаги, разложенные на столе, на многострадальный, законченный только вчера, перевод символов майя со стелы, которую они раскопали — самая загадочная находка экспедиции на данный момент. Именно эта сводящая с ума загадочная надпись в конце концов заставила его нарушить своё прежнее решение и попробовать то, что он уже пробовал.

Вся цивилизация майя, все эти могучие разрушенные каменные города, которые лежали вокруг них здесь, в джунглях Гватемалы, были загадкой истории. Но эта вновь найденная надпись, эти загадочные упоминания о «Повелителях Утра, которые научили мудрости наших отцов» — всё это настолько усугубило тайну, что он больше не мог её выносить и снова ступил на путь, от которого давным-давно отказался.

Он поднял глаза на Ферриса и увидел удивление, сомнение и лёгкую оторопь на его простоватом лице, и тогда он понял, что не сможет отделаться от своего коллеги-археолога пустыми отговорками.

— Ты выглядел так, — сказал Феррис, — словно находился под каким-то самогипнозом. И всё же как-то по-другому…

Мартин рассмеялся. Смех был негромким и неприятным.

— Хорошо, я расскажу тебе. Я уже говорил об этом нескольким людям. Но они не поверили. И ты не поверишь.

Феррис ничего не ответил, он ждал.

— Как ты думаешь, возможно ли, чтобы разум покидал тело? — резко спросил Мартин, заметив беспокойство Ферриса.

— Это зависит от того, что ты подразумеваешь под «разумом».

— Я имею в виду, — сказал Мартин, — неуловимый комплекс электрических сил, называемый, за неимением лучшего термина, сознанием. Я, ты…

Феррис выглядел ещё более встревоженным.

— Я не очень разбираюсь во всей этой новой парапсихологии. К чему ты клонишь, Эд?

Мартин посмотрел в окно, залитое лунным светом. Он устал и теперь жалел, что начал объяснять, но надо было продолжать.

— Когда я был маленьким, мне снились сны, — сказал он. — Я словно проваливался в темноту, а затем, на короткое время, начинал видеть чужими глазами. Иногда всего на мгновение. Но вещи, которые я видел, были очень странными и необычными. Только позже, когда я начал читать и изучать историю, я обнаружил, что видел события прошлого.

Он на мгновение задумался.

— Я думал, что это были всего лишь сны. Но то, что я видел, было слишком ярким, слишком реальным, слишком подлинным. В конце концов я начал понимать, что обладаю неким психическим даром — талантом или недостатком, не знаю, чем именно.

Он поднял глаза.

— Вот почему я стал археологом, Феррис. Проблески прошлого, которые у меня были, заставили меня захотеть узнать об этом прошлом всё.

Феррис с осторожностью спросил:

— Тебе показалось, что твой разум или сознание на мгновение переместились из твоего тела в какое-то другое тело в прошлом?

— Да. Так я и думал. И думаю до сих пор. Что-то освободило мой разум, позволив ему двигаться вспять по мировым линиям, взглянуть на ушедшие века глазами других людей, побывать гостем в чужом мозгу. Мимолётный гость, быстро приходящий и уходящий. В том-то и беда, что нет возможности оставаться там столько, сколько захочешь, равно как и нет возможности выбрать, куда отправишься.

— Тибетцы, — сказал ему Феррис, — утверждают, что некоторые из их монахов могут так делать. Они называют это Внешним Поиском.

Мартин кивнул.

— Я знаю. Есть и другие традиции. Я не думаю, что у людей часто встречается такой талант.

— Скажи мне, Эд, ты когда-нибудь обращался по этому поводу к психологу?

— Да, даже к нескольким. Я довольно подробно обсуждал это с психологом Кавендишем.

— И что он думает?

Мартин пожал плечами.

— Он сказал, что это либо галлюцинация, либо настоящий дикий талант, похожий на экстрасенсорику. Если галлюцинация, то мне не стоит больше этим заниматься. Если это происходит на самом деле, то я определённо не должен пробовать это снова.

— Это опасно, Мартин. Мы не знаем, каковы нагрузки, мы не знаем, что могут сделать повторяющиеся вторжения других ментальных матриц с этой тонкой сетью импульсов, которую мы называем индивидуальным сознанием… Это опасно. Поверь мне!

Феррис пристально посмотрел на него:

— Ты последовал его совету?

— Да, — ответил Мартин. — После общением с Кавендишем прошло два года, и все эти годы я не пользовался своим даром. Но теперь…

Его взгляд скользнул по страницам перевода, и Феррис поймал его взгляд.

— Значит, именно эта стела снова вывела тебя из себя?

— Да, в некотором смысле. Эти упоминания о мудрецах, Повелителях Утра, — они придают ещё больше притягательности тайне майя.

И Мартин страстно продолжил:

— Это всё ещё остаётся тайной — ты же знаешь! Один индейский народ внезапно, по-видимому, спонтанно, превратился в расу архитекторов, математиков, астрономов! Изобрёл точный календарь за тысячу лет до появления христианства, точно рассчитали синодический год Венеры, построил великолепные, украшенные скульптурами города. Почему они вдруг так развились? Почему?

— Когда-нибудь мы найдём ответ на все твои «почему», — сказал