Алена

Весна в этом году ранняя, а в прошлом еще лежал снег… Смотрю в окно на яркое голубое небо, а в душе бушует грозовой фронт, уже ставший привычным. Сколько еще смогу продержаться в этом кошмаре, даже не представляю.

Негромкий скрип двери раздается за спиной. Прекрасно знаю этот звук и, как выдрессированная собака, реагирую на него. По коже ползут колючие мурашки, а внутри все сжимается. Это Михаил. Я чувствую его приближение и инстинктивно замираю. Дыхание перехватывает, а сердце колотится быстро-быстро. Боюсь его. Ничего не могу с собой поделать.

Его дыхание обжигает затылок, а руки крепко сжимают мои плечи. Бежать некуда, да и вырваться из стальной хватки не получится.

– Аленушка… – выдыхает мне в волосы и мягко целует в плечо. Внутренне передергивает от омерзения. Никогда не привыкну к этому. С нашей свадьбы прошел почти год, а я так и не научилась принимать его ласки. Не чувствую его своим мужчиной, лишь палачом, терзающим тело и убивающим душу.

– Ну что ты такая колючая. – Руки скользят по моим плечам вниз и опять поднимаются.

«Не трогай меня! Остановись!» – вопит все мое естество. Хочется кричать, топать ногами, биться в истерике. Все что угодно, лишь бы не испытывать на себе жестокую любовь этого человека. Но я слишком хорошо знаю, какими будут последствия моего бунта. Поэтому лишь поджимаю губы и позволяю ему продолжить.

– Я так соскучился. – Губы касаются шеи, а ненасытные ладони пробираются под халатик.

– Пожалуйста, не надо… – невольно вылетает у меня. Крепко зажмуриваюсь, ожидая реакции, но ничего не происходит. Михаил откидывает мою голову на свое плечо и скользит внимательным взглядом по лицу.

– Что-то случилось? – В его голосе нет тревоги или заботы, лишь легкая тень недовольства.

– Нет, – судорожно вздыхаю. С эмоциями справиться не получается.

– Не ври мне. – Его глаза опасно прищуриваются. Читает мои эмоции, жрет их, как вампир. – Ты же знаешь, как я ненавижу ложь.

– Я просто не хочу… – выдавливаю из себя. – Сейчас…

– Моя жестокая девочка. – Михаил смеется и запечатывает мой рот своим, пропихивая мерзкий язык мне сквозь зубы.

Дрожу, но подчиняюсь. Он отстраняется, жадно пожирает меня глазами и гладит нижнюю губу большим пальцем.

– Хорошо, – выдыхает притворно огорченно. – У тебя будет целый день…

– Спасибо, – нервно сглатываю, прекрасно понимая, что он не отступится и близости все равно не избежать.

– Пора и о наследнике подумать…

Ни за что! И никогда! Я не собираюсь рожать ему ребенка. Тогда у меня вообще не останется ни единого шанса на спасение. Михаил не дрогнет, отберет малыша, а меня выкинет за ненадобностью. Я не могу так рисковать, да и не хочу детей от этого мужчины.

Но открыто возразить не могу. Не имею права. Мой муж страшный и жестокий человек, но любит меня до трясучки. Какой-то неправильной, одержимой любовью. Он выбрал меня сам и присвоил, не спрашивая ни мнения, ни желания. Забрал мою жизнь, а меня сделал безвольной рабыней в своем доме. Все вокруг подчинено ему, а я всего лишь его вещь. Дорогая, красивая, но вещь, без права голоса.

Но самое страшное, что я сама выбрала этот путь. Добровольно согласилась выйти замуж за чудовище, чтобы защитить свою семью. Я щит. Пока я с ним, пока я послушная жена, с моими родными ничего не случится. Сама так решила и отступить не имею права.

– Михаил Алексеевич, вы здесь? – В дверном проеме показывается голова одного из его громил.

Михаил вскипает мгновенно, направляя нерастраченную энергию на того, кто попался под горячую руку.

– Ты совсем тупой? – рявкает он, быстро выпуская меня из своей хватки. – Сколько раз я просил не открывать двери без стука?

Невольно вздрагиваю и зажмуриваюсь. Михаил очень страшен в гневе. Я хоть и понимаю, что злится не на меня, а все равно рефлекторно начинаю трястись.

– Это с-срочно, – мямлит громила и осторожно закрывает дверь.

– Иду. Прости, моя девочка. – Муж целует в плечо, а я едва сдерживаюсь, чтобы не оттолкнуть. – Продолжим позже. У меня дела.

Провожаю его взглядом и облегченно выдыхаю. Мне очень страшно и одновременно противно. Осознание, что я сама продалась, душит. Закрываю лицо ладонями и едва сдерживаю подступившие слезы. Бежать некуда, да и незачем. Остается только смириться с добровольным пленом, но я не могу. Не хочу так жить! Должен быть какой-то выход!

Егор

Сворачиваю к заброшенным складам, где меня должны ждать мой непосредственный начальник, Стас Волков, и сотрудник ФСБ Сергей Калинин. Место отдаленное и скрытое от посторонних глаз. Нас не должны видеть вместе.

Медленно еду по убитой в хлам дороге, пока не оказываюсь на пустыре, где уже находятся две другие машины. Надо же, хоть сейчас не опоздали. Хмыкаю про себя, выбираюсь на улицу и иду в их сторону.

До сих пор потряхивает от пережитого приключения, но стараюсь не подавать виду. Едва кони не двинул в этой «безобидной» операции. Дальше в их играх участвовать не намерен. Я не расходный материал, пусть ищут другого идиота на эту роль.

Подхожу к ним и поочередно пожимаю протянутые руки. Стоят, улыбаются, как будто так и надо. Вот сволочи. А на то, что я еле жив остался, всем насрать.

– Я сделал, что требовалось, дальше без меня, – сразу заявляю им, четко озвучивая свою позицию.

– Егор, ты с ума сошел? – вскрикивает Сергей и нервно взъерошивает волосы. – У тебя получилось невозможное! Еще никому не удавалось втереться в доверие Рыкову.

– Угу, только чего мне это стоило?

Думаю, рассказывать не имеет смысла, они и так в курсе. А я там чуть не обделался, когда ко лбу приставили ствол, а к ногам привязали батарею. Всего-то надо было передать деньги и забрать герыч, а вышло вот так. Ни денег, ни наркоты! Правда, потом отпустили, но это не отменяет потраченных нервов и седых волос.

– Они всего лишь тебя проверяли, и ты прошел проверку, – не сдается Сергей, толкая пламенную речь, а я лишь ухмыляюсь. – Стас, скажи ему!

– Неа. – Тот отрицательно качает головой, демонстративно складывает руки на груди и опирается на капот своей тачки. Он изначально был против этой затеи, это я хотел попробовать, потому и согласился.

– Я едва не сдох там, на мосту, с привязанной к ногам батареей.

– Не преувеличивай, – отмахивается Сергей, словно такие траблы – что-то само собой разумеющееся.

– Штаны дать понюхать? – поворачиваюсь к нему пятой точкой.