Барбара Хэмбли

Князья Ада

Barbara Hambly

THE MAGISTRATES OF HELL

Публикуется с разрешения автора и её литературных агентов

Frances Collin Literary Agency, США,

и Агентства Александра Корженевского, Россия

© Згурская Е. О., перевод на русский язык, 2024

© Издание на русском языке, оформление.

ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Особая благодарность Mosswing,

Moondagger и Мэй Лянь

Также спасибо

sorceror

ramlatch

maria bonomi

phaedre

catsittingstill

klwilliams

wmilliken

nestra

belanis

esc key

incandescens

badwolf10

Глава первая

– Джеймс, – тонкие, похожие на паучьи лапки пальцы вампира легли на клавиши рояля, принадлежащего помощнику министра торговли. – Зачем вы приехали в Пекин?

Эшер заметил его мельком ещё тогда, в дверях просторного гостиного зала, пока осматривался по сторонам. В первую очередь его интересовало, присутствует ли сегодня в гостях у министра торговли тот человек, чьи показания могли спасти ему, Джеймсу Эшеру, жизнь. («Да, сэр Грант где-то здесь», – заверил хозяин, прежде чем отойти к другим, более важным гостям.) Во-вторых, не явился ли сюда кто-нибудь, способный сделать так, чтобы обратно в гостиницу Эшер уже не вернулся. Во время предыдущего визита в Китай, четырнадцать лет назад, ему довелось побывать на занятой Германией части Шаньдуньского полуострова – и некоторые высокопоставленные офицеры кайзеровской армии, встреться они ему сегодня, вполне могли потребовать расплаты за кое-какие дела.

«И даже если бы я сказал им, что уволился из департамента и прибыл сюда исключительно в качестве преподавателя филологии и фольклора из Нового колледжа в Оксфорде, они бы вряд ли мне поверили…

Я бы на их месте точно не поверил».

Нынешний приём практически ничем не отличался от аналогичных мероприятий где-нибудь в Кенсингтоне или Мэйфере, проводимых в честь помолвки дочери хозяина, разве что большую часть собравшихся, что в приёмном зале, что в малой гостиной, составляли мужчины, а прислуга состояла исключительно из китайцев. Но шампанское было французским, а в буфете подавали традиционные для любых приёмов крутоны и икру.

Эшер заметил его в дверном проёме между гостиной и залом – худощавого, бледного джентльмена чуть выше среднего роста, с длинными, непослушными седыми локонами и лицом, выдающим в нём человека совсем иной эпохи, несмотря на модный чёрный костюм и белый галстук-бабочку. Лицом того, кто родился в шестнадцатом веке.

Вернее, в тысяча пятьсот пятьдесят пятом году дон Симон Ксавьер Кристиан Морадо де ла Кадена-Исидро умер.

И превратился в вампира.

Эшер медленно вдохнул, выдохнул и ответил:

– Полагаю, вы знаете, зачем я здесь.

Он потянулся ко внутреннему кармашку своего чёрного фрака, но Исидро шевельнул пальцем – мол, уже читал.

«Конечно же, он уже читал. Собственно, поэтому он и сам сегодня здесь».

Эшер коротко взглянул вампиру в глаза, похожие на два кусочка кристаллической серы, ярко-жёлтые с бледными серыми крапинками.

«Надо было убить его в Санкт-Петербурге, когда мне выдалась такая возможность».

Тот факт, что Исидро спас жизнь и ему самому, и его молодой жене Лидии, не стоило принимать во внимание. С тех пор как Эшер узнал о существовании вампиров, прошло семь лет – и за эти семь лет он насмотрелся на то, как они убивают, и убивал их сам. Джеймс знал, что Исидро – один из опаснейших вампиров Европы, вероятно, самый старый из них, к тому же достигший непревзойдённого мастерства в искусстве, свойственном этому племени: искусстве морочить головы и сбивать смертных с истинного пути.

«Настолько, что они начинают считать, что не смогут убить его даже тогда, когда стоят над его телом с колом и молотком в руках».

Исидро обернулся к молодой леди, сидевшей рядом с ним на фортепианной скамье:

– Вы знаете что-нибудь из Шуберта, сударыня? – спросил он на французском языке, практически повсеместно принятом в дипломатическом сообществе.

Девушка кивнула. Эшер сообразил, что это, похоже, одна из дочерей бельгийского посла. Все женщины, даже слишком юные для официальных выходов в свет, были на вес золота на вечеринках, проводимых в узком кругу Посольского квартала.

– Сможете сыграть его «Серенаду»? Прекрасно. – Исидро улыбнулся, не размыкая губ; когда длинные клыки вампира оставались скрытыми, его улыбка казалась восхитительной. – Джеймс, – обернулся он, вставая, – нам нужно поговорить.

Взяв Эшера за локоть, Исидро повёл его сквозь толпу гостей к одному из эркерных окон. Рука вампира казалась легче детской, но Джеймс знал, что в ней достанет силы, чтобы раздавить кость в крошки.

Собравшиеся гости между тем вели светские беседы – и темы для этих бесед ничуть не изменились с тысяча восемьсот девяносто восьмого года.

– Честно говоря, я устала с ними спорить, – вещала какая-то матрона с тяжёлым подбородком на беглом венском французском, обращаясь к элегантной леди, разодетой в тёмно-фиолетовые шелка. – Наш «любимый сыночек» наотрез отказывается вешать зеркало над камином в комнате Фридриха, сколько бы я его ни уговаривала. Он говорит, что это якобы дурная примета – вешать зеркало напротив кровати…

Диалектные различия и акценты были любимым хобби Эшера – а теперь, когда он начал преподавать филологию, официально стали его работой. Его натренированное ухо отличало школьно-правильный французский англичан и русских, невнятный парижский говор французского посла и его жены, а из одного угла донёсся немецкий – резкий берлинский акцент против местечкового саксонского.

Слух не подвёл – в углу обнаружился полковник фон Мерен, Эшер помнил его ещё со времён предыдущей поездки в Китай.

«Интересно, он всё ещё военный комиссар кайзера?»

Рядом с фон Мереном сидел старый Айхорн, ведущий переводчик немецкого посольства, как будто вовсе не постаревший за эти годы. Полковника опасаться не стоило – вряд ли он узнает в непритязательном филологе со скромными каштановыми усиками лохматого и угрюмого «профессора Геллара из Хайдельберга», в образе которого Эшер предстал перед ним в прошлый раз. А вот Айхорн, один из известных знатоков китайской культуры, проведший здесь немало времени, наверняка является связным немецкой разведки.

Так что от него как раз стоит держаться подальше…

А сэра Гранта Гобарта в толпе до сих пор не видно. Уж при его-то немаленьком – под два метра – росте Эшер вряд ли не сумел заметить давнего оксфордского знакомца.

Исидро завёл его в один из эркеров, отделённых от зала бархатными шторами. За окном в ледяной тьме вечера раскинулся мёртвый сад – голые ветки деревьев шелестели на ветру, дующем из пустыни Гоби, сухие, как та бурая пыль, от которой некуда было скрыться во всём Пекине. Как и убранство дома, этот сад служил отчаянной попыткой доказать, что жизнь в Китае вовсе не так уж сильно отличается от жизни в Англии: то самое британское «что бы ни случилось, держи лицо» в чистейшем виде.

– Полагаю, вы согласитесь с тем, что партия Гоминьдан делает огромную ошибку, добиваясь права голоса для всех жителей Китая, сэр Эллин, – раздался голос прямо за шторой. Эшер недоумённо поднял брови – голос принадлежал самому «временному» президенту недавно образованной Китайской Республики и командующему самой большой части её армии. Юань Шикай[1], крепкий, темноглазый, одетый в идеально