Эшеру подумалось, что мисс Эддингтон, доживи она до брачной ночи, вместе с букетом невесты вполне могла бы получить и целый букет каких-нибудь неудобных болезней.

– Клянусь, – продолжил Ричард, – я вовсе не собирался упиваться до потери сознания! И на ужин к Эддингтонам собирался прийти, но, честное слово, я не помню, что… – осёкшись на полуслове, юноша побледнел ещё сильнее и зажал рот рукой. Эшер, глядя на это, сделал знак конвоиру, дожидавшемуся у дверей допросной. Узника вывели прочь, и Джеймс несколько минут просидел в тишине за обшарпанным переговорным столом, отрешённо глядя на захлопнувшуюся дверь, отделявшую допросную от остальных казематов.

Перед его внутренним взором снова всплыл тесный садик у дома помощника министра торговли, освещённый мерцающими фонарями, узкие воротца, выходящие в переулок между садовым забором и стеной британского посольства. Переулок, который, в свою очередь, выходил на проспект Мэйдзи, шёл вдоль полудюжины бунгало западного образца и позволял китайским торговцам и поставщикам мяса и овощей привозить свои товары прямо на кухни, где китайские же слуги готовили из этих продуктов обеды для тех, кто под дулом ружей навязывал им свою религию и торговые партнёрства. К вечеру переулок пустел, и кто угодно мог пройти по нему незамеченным. В десять проспект Мэйдзи ещё кишел рикшами – достаточно было выйти из переулка и махнуть рукой…

«На празднике, куда пришёл известный убийца, убили молодую девушку…»

Эшеру вспомнился Исидро, устроившийся в эркерной нише малой гостиной министра торговли, – сложивший тонкие руки и напоминающий белого богомола, притаившегося в ожидании подходящей добычи.

«Как давно Исидро уже в Пекине?»

– Простите, это вы профессор Эшер?

Губы молодого человека, возникшего на пороге допросной, отливали синевой, свойственной тяжкому похмелью. Тем не менее он протянул руку и вежливо представился; хотя Джеймс и без того уже догадался по характерному акценту, что перед ним Гил Демпси, работник американского посольства.

– Мне сказали, что вы тот самый друг сэра Гранта, которого попросили разобраться в этом чудовищном недоразумении. Я готов поручиться, что Рик этого не делал.

– Прямо-таки поручиться? – спросил Эшер, когда они вместе вышли на тянущуюся вдоль одной из стен здания гарнизона веранду, прикрытую навесом от злого пекинского солнца. Впрочем, в это время года оно не так уж и обжигало. – А кто, по-вашему, мог это сделать?

– Это могли быть только китайцы, сэр, – Демпси даже слегка удивился вопросу, словно вовсе не допускал существования иных подозреваемых. Затем достал из кармана сюртука бамбуковую коробочку с самодельными сигаретами, предложил одну Эшеру, а после закурил сам.

– Но с чего им могло такое в голову прийти?

– А кто вообще знает, что творится в головах у китайцев, сэр? Ведь мисс Эддингтон не оформляла страховок на миллионы долларов, не шпионила в пользу немцев, или что там ещё…

Эшер не стал уточнять, откуда у Демпси такая уверенность в том, что убийца – непременно китаец. Подобные расспросы не имели смысла – в ответ он наверняка услышит общие фразы в духе Сакса Ромера[14] о непостижимом коварстве и жестокости восточных народов.

– Расскажите мне, что произошло вчера вечером. Почему вы повезли Рика к Эддингтонам, а не домой, учитывая, в каком он был состоянии? Сколько он выпил?

– Вот именно на этот вопрос я и не могу вам ответить, сэр. – Демпси стряхнул с губы прилипшую табачную крошку. – Дело в том, что мы с Гансом и Кромми… как бы это сказать, прозевали момент, когда Рик уехал из заведения мадам Ю. В том квартале – одни сплошные забегаловки на каждом углу, так что мы просто болтались туда-сюда. Вот как раз когда я вышел из очередной, Ганс сообщил, что Кром сказал ему, что Рик уехал на каком-то рикше и что его непременно надо отыскать. Когда я в последний раз видел Рика, он уже порядочно надрался, – добавил молодой человек, – но, трезвый или пьяный, он ни за что не поднял бы руку на белую женщину. Да на любую женщину, честно говоря.

Эшер вопросительно поднял брови, и Демпси, слегка смутившись, пояснил:

– Не стану лгать, что никогда в своей жизни не давал пощёчин китаянкам, профессор. Ганс утверждает, что желтолицые девки тебя уважать не будут, если их не бить, но я не проверял, так это или нет. Да и, честно говоря, меня не очень волнует, уважают они меня или нет, – он с деланым равнодушием пожал плечами, хотя его взгляд утверждал обратное.

В этот момент раздался переливчатый сигнал офицерского свистка – на плацу перед верандой маршировал отряд лёгкой пехоты Дарема в униформе цвета хаки, с каждым шагом поднимая клубы жёлтой пыли.

– Как вы считаете, Гобарт и впрямь сделал мисс Эддингтон предложение?

– Пожалуй, он мог, – откликнулся Демпси после некоторых раздумий. – Но прошу вас, сэр, не думайте, что Рик так упивается каждый вечер. Его папаша гоняет его в хвост и в гриву. К тому же любой в Посольском квартале подтвердит, что Рик никогда не пьёт на всех этих посиделках, которые тут устраиваются регулярно и где все собираются, тянут херес и ноют о том, как им хочется вернуться домой. Но с тех пор, как он сюда приехал, мы наведывались в Восемь переулков трижды – и все три раза он действительно порядочно надирался и нёс всякую околесицу, а наутро ничего не мог вспомнить. Так что с Рика сталось бы сделать предложение Холли, но, с другой стороны, миссис Эддингтон такая…

Он скривил губу, прикрытую тонкими чёрными усиками, и на мгновение отвёл глаза. Демпси явно не собирался лгать, понял Эшер, просто колебался – стоит ли рассказывать о некоторых вещах незнакомцу?

– Вероятно, он мог сказать нечто такое, что миссис Эддингтон предпочла истолковать как предложение руки и сердца её дочери? – подсказал Джеймс осторожно.

Демпси заметно смутился.

– Дело в том, сэр, что миссис Эддингтон основательно загорелась идеей выдать мисс Эддингтон за Рика. А мисс Эддингтон, как мне кажется, горела идеей… выйти замуж хоть за кого-нибудь. Ей всё-таки двадцать четыре… то есть было двадцать четыре, – поправился он, – а девушка в таком возрасте…

В этот момент дверь за их спинами распахнулась. Эшер ощутил запах свежей рвоты ещё до того, как оглянулся. Караульный, отводивший Рика обратно в казематы, вышел на веранду, держа в руках испачканный серый сюртук, свёрнутый вместе с рубашкой и зелёным шёлковым галстуком.

– Вам стоит передать сэру Гранту, что его сыну потребуется чистая одежда, сэр, – произнёс солдат как можно более нейтральным тоном.

Демпси помахал рукой, словно пытаясь разогнать вонь.

– Господи Иисусе, и это после того, как Рик столько скандалил из-за пошива костюмов и носовых платков не в тон…

– А он скандалил? – Эшер жестом попросил караульного остаться. Поверх серого