Виктор Фламмер

Они не люди

Книга первая

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ДЕМОН ИЗ КАРТОННОЙ КОРОБКИ

Глава 1

— Так… в котором часу, вы говорите, пропал… — Аверин указал рукой на фото.

Гермес Аверин терпеть не мог моду. Нет, не всякие странные выверты с одеждой, которые во все времена так любит молодежь, он и сам в юности был тем еще щеголем, а разные модные поветрия, которыми периодически увлекался так называемый «высший свет». Да что там «увлекался»? Серьезные и умные, вроде, люди, политики, крупные промышленники и даже священнослужители натурально с ума сходили. И словно бы пытались перещеголять остальных своим безумием.

Аверин сам пал жертвой такого «поветрия». В те годы свет увлекся Древней Грецией. Сейчас об этом напоминали статуи богов и амфитеатр в саду родового поместья и совершенно нелепое его имя. Если верить истории, это была не первая в Российской Империи «греческая» волна, да и среди старшего поколения хватало Платонов, Аристархов и прочего, к тому же многие привычные имена имели греческое происхождение, но Гермес… это перебор.

Кто из родителей, а главное, зачем, додумался так назвать ребенка, он не знал, мать с отцом погибли, когда он был совсем маленьким. Их с братом воспитывала бабушка, и в детстве мальчика все называли «Гера». И только впервые столкнувшись с официальными документами, он узнал, что следует писать в строке «Имя».

Но всё могло быть хуже. Например, его могли назвать Гераклом. Или как брата, который на поверку оказался не Василием, а Вазилисом.

Бабушка на все расспросы только разводила руками, а потом и вовсе ушла в Заладожский Скит. Фамильяр Анонимус, див первого класса, выглядевший как холеный викторианский дворецкий, света на эту историю тоже не пролил. Гере даже казалось, что разговаривать с младшим, ненаследным, отпрыском ниже достоинства семейного фамильяра. А со временем выяснилось, что страсть к необычным именам — не самая большая проблема в семействе Авериных. Желание бабушки устраивать личную жизнь мальчиков согласно своим вкусам, изрядно отдающим средневековьем, оказалось хуже самых заковыристых имен. Брат пошел на поводу, а восемнадцатилетний Гера отказался категорически. Впрочем, Аверин вспоминать эту историю не любил, бывать в поместье родни тоже. И совершенно не скучал по античным статуям.

Сейчас все повально увлеклись Китаем. Аверин поднес к губам чайную чашку, от которой воняло хуже, чем от портянки денщика, и постарался выдавить из себя улыбку, чтобы хоть как-то замаскировать гримасу отвращения, и скользнул взглядом по комнате, где его принимала графиня.

Обстановка гостиной даже не говорила, а вовсю кричала о том, насколько ее владельцы следуют новой моде. Возле окна стояли две огромные, почти в человеческий рост вазы с драконами, двери загораживали резные ширмы, а с потолка, вместо обычных люстр, свешивались светильники в форме китайских фонарей. Даже стол, на котором лежала фотография, был украшен перламутровыми вставками в виде иероглифов. И только портрет императора Александра Пятого, висящий на стене, выбивался из царящего вокруг засилья восточной роскоши, давая понять, что Аверин все же находится в гостиной российского чиновника, а не какого-нибудь китайского мандарина.

Мальчишке на снимке было лет тринадцать. И по крайней мере, его точно не звали Лань или Вэнь: Китаем общество поразило около года назад, так что все несчастные обладатели экстравагантных имен пока еще были младенцами. Что же, этому парню повезло.

Ну или нет. Учитывая причину, по которой частный сыщик граф Аверин посетил этот дом.

— Даниил? — графиня Синицына промокнула глаза изящным платочком, видимо, чтобы не потекла тушь. — Вчера, наверное, вечером… — в ее голосе промелькнуло сомнение.

— Наверное? То есть, вы не можете точно сказать, когда исчез ваш сын?

— Да, то есть, нет, — она потупилась и, казалось, еще больше втянула впалые щеки, — Даниил был за ужином. Но даже не доел, побежал в свою мастерскую… ему там что-то доставили…

— Так. В мастерскую, значит. И? — Аверин отставил чашку в сторону, подальше, чтобы до него как можно меньше доносилось благоухание пуэра, и взял в руки фотографию. Обычный полароидный снимок, на нем тоже вполне обычный, тощий, похожий на мать подросток. Был ли он наделен силой? Надо будет деликатно узнать.

Впрочем, почему «был»? Может быть, мальчонка еще жив. И притащится к вечеру, грязный и, возможно, пьяный. В Петербурге немало соблазнов.

— И утром его не было в спальне, — продолжала графиня. — Настасья пошла его будить к занятиям, но его не было. И в мастерской не было. И… и… и вообще нигде, — она всхлипнула и снова промокнула глаза платком.

Отец семейства в доме отсутствовал. Несмотря на пропажу единственного сына, покинуть службу он не пожелал. А отправил к Аверину бесенка с посланием. Что же, тоже правильно. Граф Синицын занятой человек, а поиском пропавших должны заниматься профессионалы. Нужно будет еще раз зайти вечером, опросить и его.

— И с вами никто не связывался? Не звонил? Не прилетали посыльные?

— Нет… о, вы думаете Даниила похитили, чтобы получить выкуп?

— Возможно. Или чтобы шантажировать вашего супруга.

«Или он удрал в бордель».

Последняя мысль нравилась Аверину больше всех. Свой гонорар он и так получит, не важно откуда он достанет им мальчишку. А вытаскивать людей из притона гораздо приятнее, чем из рук похитителей. Могло, конечно, случиться и кое-что похуже. Эх, неплохо бы показать фото ясновидящей. Но раньше чем через девять дней, невозможно с точностью сказать, жив человек или мертв. А время терять нельзя.

С отцом уже могли связаться похитители. Было бы не плохо.

Аверин предпочитал вести одновременно не больше одного дела. И при других обстоятельствах отказался бы от поисков Даниила Синицына, ему вполне хватало и того расследования, за которое он взялся два дня назад.

Коллежский советник Сомов тоже пропал. И при гораздо более загадочных обстоятельствах. Супруга его лично видела, как он заходил в ванную. Но никто не видел, как он оттуда выходил. Ванную Аверин тщательно осмотрел — окно было закрыто изнутри на поворотный замок, так что без участия дива тут не обошлось. Однако даже самый пронырливый див не мог незаметно вытащить из дома довольно крупного мужчину. Да и сами дивы тоже не растворялись в воздухе. Но в случае с Сомовым хотя бы был понятен мотив похищения. У коллежского советника имелось настолько много врагов, что было странно, как он не пропал раньше.

Делом Сомова занималась еще и полиция, но, насколько было известно Аверину,