Оллард Бибер

Мыслеворот. Стихи (сборник первый)

Река

Мой взгляд скользит по водной глади:

Он мерит ширь — вперед, назад-

Реки, что мне несет отраду,

А сердцу — непривычный лад.

Мой взгляд рассеян, нетревожен,

Не возбуждает сонный ум.

Тот дремлет словно заворожен,

Его не будят крик и шум.

Река несет, а взгляд встречает

Все, что удáлось ей пленить:

То пень гнилой в волну ныряет,

То древа сук за ним скользит.

Столкнулся взгляд с баржóй невольно,

Когда возникла вдалеке.

Она — нет спору — добровольно

В свой путь пустилась по реке.

Баржá растет, и гул все ближе,

Все четче надпись на корме.

Читает взгляд слова чужие,

Хоть и понятные вполне.

Взгляд дал сигнал — очнулся мозг.

Вдруг встрепенулся. Вспоминая,

Слова тревожно произнес:

Ты, брат, забыл — река чужая.

А что ж своя? Она была.

В других местах, в иное время

Мимо меня она текла,

И было вкруг другое племя.

Я в ней тонул, но бог хранил.

Иной назначил жребий:

Продолжить мне он разрешил

Карабкаться на жизни гребень.

И снова сердце защипало,

Виня меня во всех грехах.

И вновь на ухо зашептало

Слова о чуждых берегах.

И тут же ум спешит, вооруженный

Железной логикой своей.

Разумной мощью опьяненный,

Плетет он смыслы помудрей.

Он сердцу говорит: как мило,

Своя, чужая… — надуманный догмат…

Текут все реки в океан единый,

И все ему принадлежат.

А океан тот разлит в чаши,

Отрытые в Земле большой,

Она ж, став колыбелью нашей,

Вселенной предназначена одной.

Нас вытолкнула в мир Земля,

В нее ж вернемся после смерти,

Крупицы из того не сохраня,

Чем обладали в жизни круговерти.

Не принадлежит нам здесь ничто,

Мы сами принадлежность мира-

Так что понятие «свое»

Не более реально, чем химера.

Уж если так тебе мила утеха,

Что чем-то обладаешь ты,

Сей термин можешь без огреха

Распространить на галстук иль портки.

Вот эти точно свои в доску.

Для них ты главный атаман:

Их можешь положить на полку

Иль даже спрятать в чемодан.

Угомонилось мое сердце постепенно.

Наглядно вразумленное умом

Вновь юркнуло в нору смиренно,

Чтобы восстать когда-нибудь потом.

Взгляд мирно заскользил по глади,

Все новые картины поглощая.

Но кто-то непокорный шепчет сзади:

А все-таки река чужая.

Разочарование

Напрягся мозг в отчаянной попытке

Доселе неизвестный смысл родить.

На то решился он, скорее, по привычке,

Просто забыв, что этому не быть.

И как тому случиться? Лишь простые

Он в прежней жизни мысли источал.

И что же изменилось ныне?

О мозг, ты разве лучше стал?

В тебя я верил, ожидая,

Что зрелый впереди твой плод,

Порой легонько укоряя,

Всегда считал — ты мой оплот.

Теперь, когда ты к угасанью

Уж ближе, чем к истоку дней,

Я понял тщету упований

На мощь твою в главе моей.

Кого теперь винить, не знаю.

Родителей или творца?

Себя ли в лености без края,

Не давшей силы мудреца?

Забился мозг в тупых усильях

Задачу сложную решить.

Спешит к подсказок изобилью,

Что сердце может предложить.

Извечный спор ума и сердца

Решился просто, как всегда.

И смысла приоткрылась дверца,

И логика его не от ума.

Сказало мозгу сердце: ты в горячке,

А может, просто не в себе.

А в общем, ты еще в порядке -

Родил же мысль прийти ко мне.

Мой друг, мы оба смертны,

А разница меж нами в том:

Я жить еще могу, когда ты почти мертвый,

С моею смертью — оба мы ничто.

Скажу тебе, мне будет больно,

Когда ты свой испустишь сок,

Ведь без тебя, друг мой, невольно

Хозяин больше наш никто.

Пока еще рассудок брезжит,

Совет даю: молись о том,

Чтоб я остановилось прежде,

А ты уж вслед за мной потом.

Мысль

Всегда мне была интересна

— Равно непостижима- мысль о том,

Как сама мысль — так странно и чудесно–

Приходит в голову. Каким путем?

Как искрометная она,

Родившись в плоти мозга,

В сознаньи разогнав туман,

Вдруг испускает громкий возглас?

Тот возглас радости небесной

— Из Древней Греции привет-

С тех пор сопровождает тесно

Прозрений разума расцвет.

Как странно иногда ее явленье:

Вот не было совсем и вдруг

Ворвется словно озаренье,

Все увлекая в дивный круг.

А вот иначе бывает иногда:

Пчелиный в голове кружится рой,

А выбрать нечего оттуда:

Какую ни возьми — все смысл пустой.

Они бегут неутомимо,

Неведом бега алгоритм.

Рожденье их непрекратимо

И не подвластен его ритм.

Живет нередкий индивид с надеждой,

На мощь рассудка полагаясь,

Как Архимед, вскричать однажды

«Эв-ри-ка!», от счастья заикаясь.

Мне выпало родиться в двадцатом веке…

Мне выпало родиться в двадцатом веке

Во время без названия, когда уже

Войн и революций минуло лихолетье,

Забрав с собой достойнейших мужей.

Во время то мы жили, озираясь

На несколько десятков лет -

Ближайших тех, что за спиной остались

И ныне льют на нас свой мнимый свет.

По тем годам нас всех ровняли,

По ним и мы держали строй,

И только их мы изучали,

Как будто нет у вечности других времен.

Когда ж тех лет энергия иссякла,

Растратив в наших днях задор,

Эпоха наша обрела характер,

Позднее названный «застой».

Мне повезло родиться в середине века,

Что шанс давало следующий застать,

А заодно конец тысячелетья,

О чем мечтали так отец и мать.

Им не пришлось — то божья воля -

Хотя б одной ногой черту переступить,

И в двадцать первый век вошел один я,

Чтоб мечты прошлые в реальность воплотить.

В то время повезло родиться,

Что смерть тирана я застал -

Та смерть позволила открыться

Всем, кто плакал тихо иль громко проклинал.

Под стол пешком ходил тогда я,

Но в память врезался тот день,

Когда, совсем не понимая,

На мать всплакнувшую глядел.

Чрез много лет я вспомнил это

И великодушно допускал,

Что под тем портретом

Не с горя плакала она.

Ведь не могла же дочь врага народа

До слез печалиться о том,

Кто присвоил право Бога,

Чтобы любого объявить врагом.

В то время