Денис Лунин

Зелёный выход Белого Магая

Магай проснулся от приступа тотальной тишины. Слегка приподнял сухие белые веки и опять зажмурился. Любопытным взглядом хищной совы его изучала нависшая безысходность. Желтушное безмолвие покрыло трещинами небесную твердь, сухой камыш стоял монолитной скалой янтаря, дышалось через силу горячим спрессованным в поролон воздухом. И ни единого звука, кроме собственного сиплого дыхания из пересохшего скукоженного рта.

Превозмогая смертельную усталость после продолжительного забытья, Магай заставил подняться своё белое долговязое тело и нехотя огляделся по сторонам. Вроде всё тот же унылый пейзаж вокруг: мерцает чёрная смола озера сквозь камыши, где-то стоят островки плакучей ивы, а над скорбной долиной нависают антрацитовые скалы, переливаясь тревожными бликами застывшего гудрона. Но сегодня всё было иначе.

Сегодня сущее окончательно перестало быть.

С каждым днём оно всё больше и больше застывало и трескалось. А сегодня полностью затвердело и целиком покрылось густой паутиной трещин. И над мёртвой долиной нависло тотальное безмолвие.

Магай определил мутным сознанием начало последнего дня и решил, что он больше не побежит. В отчаянной жажде отсрочить своё умирание, он пережил всех своих белых братьев и сегодня остался совсем один, дожив до момента, когда сущее завершилось, превратившись в своё собственное отражение.

Он почти забыл своё прошлое. Помнил фрагменты из солнечных зайчиков, белых комочков, свисающих ушек; изумрудную лужайку и тёплые окошки под холмом. Но сейчас ему казалось, что всё это он себе выдумал. Магай уже не верил в прошлое. Наступило и раздавило всей своей тяжестью тотальное настоящее без всякой надежды на будущее. А память — ничто, лишь фантазия воспалённого мозга.

Каждый день Магай спасался бегством ценой жизни своего менее расторопного брата, такого же белого и долговязого, с такими же красными глазами и загнанным сознанием, с такой же робкой забитой душой.

Каждое утро с антрацитовой скалы спускался Чёрный Вай, громко шелестел камышом и пробирался к стоячей воде. Сначала он пил мутную жижу. Потом заходил в неё по грудь и застывал, зажмурив глаза. Озеро нагревалось от его чёрного термического тела и начинало кипеть. Клубы белого пара стелились по берегу, заполняя собой долину, чтобы магаи не видели ничего дальше своих розовых носов. После этого Черный Вай поднимал страшную звериную морду к жёлтому небу и по всей долине раздавался жуткий тоскливый вой, раскалывающий сознание на миллионы осколков, ломающий волю и вводящий в мертвенное оцепенение. Небо не выдерживало напряжения и начинало моргать, что вызывало кратковременные вспышки абсолютной темноты, и тогда начиналась его охота. Чёрный Вай был тяжёлым и медлительным — он еле двигался по затопленному берегу в облаках белого пара. Но в моргающем тумане он перемещался рывками и его черный силуэт прыгал в пространстве как фантом, телепортируясь в любую рандомную точку на карте. Магаи в панике разбегались, хаотично перемещаясь из стороны в сторону, потому что бежать было некуда в лабиринте камышей от скал до озера по кругу. Но с каждым мгновением бежать становилось всё тяжелее, а моргающее тьмой жёлтое небо погружало запуганных магаев в хтонический транс, сбивая с ориентира, и всё чаще приходилось оглядываться на приближающуюся рывками черную голодную смерть.

Вчера Белый Магай чуть не погиб. Черный Вай выпрыгнул из темноты прямо перед его носом, в тот самый момент, когда Магаю показалось, что он в безопасности. Звериная пасть раскрылась, обнажая тройной ряд острых зубов, обливающихся шипящей слюной. Лапы поднялись над его ушами для сокрушительного удара. Белый Магай зажмурился вместе с погасшим небом. Раздался оглушительный визг боли и ужаса, а когда снова появился жёлтый свет, Магай увидел своего белого брата, перекусанного пополам. Черный Вай смотрел на живого магая спокойным дружеским взглядом. Затем он опустил красную запачканную морду к своей добыче и с увлечением зачавкал кусками красно-белой плоти.

Тогда Белый Магай понял, что остался последним. Он отполз подальше, и свернувшись комочком, закрыл уши, чтобы не слышать жуткое чавканье. В какой-то момент Магай провалился в беспамятство, как обычно после непосильного напряжения. Каждый раз после погони он отключался не в силах о чём-то думать, без малейшего желания искать выход. Жёлтое небо моргнуло последний раз и потухло до следующего утра.

А сегодня Белый Магай сидел на берегу стеклянного озера у застывшей плакучей ивы, слушая как приближается знакомый шорох в камышах, в смиренном ожидании своего последнего часа.

Сухие стебли раздвинулись и показалась чёрная морда. Она уткнулась в своё потресканное отражение на стеклянной поверхности. Язык обречённо лизнул мёртвую воду. Магай смотрел вперёд, но его остекленевший взгляд уходил в обратную сторону, вглубь самого себя. Его уши поднялись торчком. Он впервые услышал озеро.

Черному Ваю надоело лакать сухое зеркало и он повернулся на свою жертву. Выражая неподдельное щенячье удивление, Вай склонил голову на бок. Впервые в жизни он был озадачен. Вай бесшумно подкрался по берегу, понюхал белое существо и присел рядом. Он пытался нащупать ускользающий от его разума подвох. Вдруг задрал одно ухо и застыл в удивлении. Он тоже услышал озеро.

— Здравствуй, Черный Вай, — неожиданно для самого себя проговорил Белый Магай. Он с ужасом потрогал свой рот, щупая место, откуда только что раздались отзвуки его мыслей. Вай с интересом заглянул туда же, изучая новую механику взаимодействия.

— Здравствуй… — Вай отпрыгнул и замотал головой, пытаясь сбросить со своей морды незнакомое ощущение.

Затем снова приблизился, сбитый с толку новой мыслью, которую тут же озвучил:

— То есть как? Почему ты не боишься меня?

Магай попытался ему улыбнуться, но растрескавшийся рот настолько широко не слушался.

— Мне больше нечего бояться. Оглянись вокруг. Ты что, не видишь, что происходит?

Вай навострил уши и замотал головой по сторонам.

— А что происходит?

— Вай, наш мир больше не дышит. Он же мёртвый. Я смотрю ты напился из стеклянного озера?

Вай озадаченно подвигал сухим языком.

— Посмотри на эти трещины. Они же повсюду. Они даже на нас — он вытянул свою белую лапу. Мелкие трещинки паутинкой окутывали его белую шерсть. Вай понюхал свою пересохшую лапу черным потресканным носом. Задумчиво хмыкнул. Заглянул в свое расколотое отражение и осторожно нажал на него. Снова хмыкнул и повернулся на магая:

— И что это значит?

— Откуда я знаю? Я вижу то что вижу. Это мёртвый мир. А мы с тобой, кажется, ещё нет. И мы остались совсем одни.

— Как одни?

— Я последний белый магай. Ты же всех сожрал, Чёрный Вай.

— Как последний? А я? Я