— Тетя Бет слезинки не пролила! — В тихом голосе отчетливо слышалось осуждение. — Лично я всегда плачу на свадьбах.

Хоуп подумала, что обшитый дорогим кружевом платочек, грациозным жестом прижатый к сухим глазам, вряд ли может осушить чьи-то слезы.

— В том числе и на своей собственной, — процедила она и тут же подосадовала на себя за несдержанность — все знали, что брак кузины Трисии трещит по швам. Но что делать? Ей всегда не нравилась эта мелочная, расчетливая пустышка.

— Роджер сейчас в Женеве, в командировке, — кузина яростно бросилась в атаку, — и я скучаю по нему, но тебе этого, конечно, не понять.

Хоуп пропустила оскорбление мимо ушей — за последние недели она и не такого наслушалась; тем более что упрек был заслужен. «Бревно ты бесчувственное, Хоуп Лейси», — с отвращением подумала она.

— Значит, мы покажем Роджеру фотографии — он обалдеет, когда увидит, как ты отлично выглядишь! — пропела она, понемногу обретая привычное равновесие. — Ну-ка, улыбнись! Анна велела снимать всех подряд — она считает, что профессиональные фотографы никогда не передают атмосферу торжества.

— Да, Анна всегда была странной.

Хоуп снова прикусила язык: бедная Анна, так опростоволоситься — родить близнецов в день свадьбы сестры!

— Ты только представь себе — близнецы! — Трисия содрогнулась, и Хоуп поняла, что придется выслушать подробный рассказ о родах.

— Ну, все-таки не тройняшки! — Героическим усилием она попыталась изобразить интерес. Безнадежно: материнский инстинкт не проснулся… если он у нее вообще был. «Останусь незамужней тетушкой», — размышляла Хоуп, а Трисия между тем не дошла еще до того, как отошли воды. Господи, за что?! «Терпи. Это тебе за бестактность», — сурово цыкнула она на себя.

Впрочем, двадцать минут спустя, держа в одной руке бокал ледяного шампанского, а в другой — край длинной шелковой юбки, Хоуп уже двигалась по направлению к, буфету, накрытому на лужайке перед; домом ее родителей, — оттуда неслась зажигательная мелодия.

По пути ее внимание привлек незнакомый — или знакомый? — мужчина. Не самый высокий в небольшой группе гостей, он был, несомненно, самым заметным. Он что-то рассказывал, скупо и точно жестикулируя, и Хоуп, подергав ремешок висевшего на шее фотоаппарата, щелкнула затвором.

Внезапно он обернулся и посмотрел прямо на нее. Она, смутившись, поспешно отвернулась. «И кто тебя только воспитывал, Хоуп Лейси?» — вновь выговорила она себе, пытаясь закрыть объектив.

— Черт! — Хоуп нагнулась, ища на земле упавшую крышечку.

— Вы позволите?

Они одновременно протянули руки, и ее холодные пальцы коснулись сильной, теплой руки. Пожалуй, у него и должна быть именно такая рука — скорее ремесленника, чем философа, с крепкими, сильными пальцами и аккуратно подстриженными ногтями. И еще — ощущение сдержанной, хорошо управляемой силы.

— Благодарю вас, — Хоуп подставила ладонь. — Понимаете, аппарат не мой, — объяснила она, приветливо улыбнувшись.

Похоже, он ее не узнал, что было приятно. Хоуп давно закрепилась на Олимпе топ-моделей мира, и ее лицо без конца мелькало в прессе и на телевидении. Ее узнавали на улице, а после недавнего, раздутого прессой отвратительного скандала, наверное, в стране вообще не осталось человека, который не знал бы, кто она такая. Значит, если он все же ее узнал, то по крайней мере не торопится осуждать, в отличие от многих других. За это Хоуп была ему искренне благодарна.

— Отличный фотоаппарат. — В голосе слышалась бархатистая хрипотца, что его весьма украшало.

Они выпрямились.

— Да, как говорит Адам, даже я не смогу его испортить. Адам — мой зять, вернее, один из зятьев. Теперь, знаете ли, их у меня двое.

— Я знаком с Адамом.

Естественно, будучи крупнейшим предпринимателем штата, Алекс Мэтьюсон знал очень многих, а с Адамом их связывал общий круг знакомых.

— Анна родила утром близнецов — мальчиков. Гостям решено пока ничего не говорить — все-таки Линда выходит замуж, так что сегодня ее день.

Линда и Сам заехали в роддом по дороге из церкви, потому и опоздали. Алекс кивнул.

— Да, я слышал про малышей. Но вы озябли, — спохватился он, увидев, что Хоуп поежилась. — Может, вернемся в дом? — Он повернул к крыльцу, и Хоуп послушно двинулась за ним: если уж выбирать между музыкой и Алексом Мэтьюсоном, она предпочитала второе.

— Да нет, мне пока еще не очень холодно — я надела теплое белье; но если кто-нибудь пригласит вас быть подружкой невесты посреди зимы, лучше откажитесь.

— Я подумаю над вашим советом. Но признайтесь, неужели это правда?

Они вошли в дом, и тепло окутало Хоуп. Или все дело — в серых глазах Алекса? У него была манера глядеть на собеседника не мигая. Это было непривычно, но ее не смущало.

— Что именно?

Взгляд Алекса задержался на безупречной линии ее бедер, подчеркнутой нежно-розовой тканью струящегося платья. Он попытался представить длинные шерстяные панталоны под ним, однако воображение упрямо рисовало бесплотные кружева и блестящий атлас.

— Я о теплом белье.

Он произнес это совершенно серьезно, но в глазах прыгали чертики, и Хоуп стало весело: Господи, до чего же славно общаться с человеком, которому плевать на ее всемирную славу!

— А вы знаете, кто я? Ох, что это я? — Она поморщилась. — Знаете, обычно люди… то есть мужчины… ну, вы понимаете… — Она замялась. Обычно мужчины до смерти боятся заговорить с ней, но как сказать ему? Еще подумает, что она хвастает.

— Обращаются с вами как с богиней? — спокойно уточнил он, и в голосе его зазвучали смешливые нотки. — Что же, я вполне могу их понять.

Взгляд его темно-серых глаз снова нарочито медленно прошелся по ней — от кончиков туфель до сияющих волос. Похоже, он остался доволен. Еще бы, мужчины всегда от Хоуп без ума; но сейчас ей самой отчаянно хотелось нравиться!

— Кстати, не пропустил ли я мимо ушей намек на недостаток почтительности к богине?

Хоуп рассмеялась, но потом вдруг наморщила лоб.

— Что-то я не припомню… вы случайно не женаты? — Пусть знает, с кем имеет дело.

Однако, кажется, Алекса не слишком смутил ее откровенный вопрос.

— Никак нет. — Его красивые губы тронула усмешка.

— Отлично. Тогда, может, будем друзьями? Ее улыбка, решил он, могла бы остановить на ходу даже носорога.

«Друзья» — хорошее слово, но этот человек интересовал ее отнюдь не как друг.

— Кажется, при нашей последней встрече я называла вас мистером Мэтьюсоном.

Алекс нахмурился — он как раз пытался забыть об этом! Ну конечно, так оно и есть. Если память не изменяет ему, тогда они лишь поздоровались на ходу. И что могло быть общего у мужчины за тридцать и какой-то девчонки? Если он и вспоминал о Хоуп, то лишь как об одной из неуправляемых тройняшек Бет и Чарли Лейси, своих соседей.