Виктория

— Я сделаю все, чтобы ты стала моей, — вдруг говорит Стас и надвигается на меня, подходит ближе, вынуждая меня отступать.

— Отпусти, — тихо хриплю, пытаясь вырвать руку, за которую он меня ухватил.

— Не отпущу, Вика. И ты это знаешь, — он прижимает меня к стене, а я отворачиваюсь, чувствуя, как липкий страх расползается по всему телу.

Стас склоняется ко мне ближе, почти касается шеи и вдыхает. Шумно втягивает мой запах, вынуждая поморщиться от отвращения.

— Не нравится? — рычит он. — Тебе всегда не нравится, что бы я ни сделал!

Он сжимает мою руку сильнее, а я стараюсь не кричать от боли, хотя она практически ослепляет меня.

— Ты все равно моей станешь, поняла? С отцом сегодня же поговорю. Мне надоело ждать.

Он отталкивает меня, как безвольную куклу и выходит из комнаты. Я же, едва за ним закрывается дверь, оседаю на пол и прячу лицо в ладонях. Уверена, отец даст ему добро. Согласится отдать меня своему сыну, потому что я ему никто. Приемная дочь, которая только топчется под ногами.

Не знаю, что мне делать. Была бы жива мама, мы бы обязательно что-то придумали, но она умерла полгода назад. Именно тогда и начались откровенные приставания со стороны Стаса. До этого он обходил меня, намекал, дарил подарки и старался обратить на себя внимание не как на сводного брата, а как на мужчину. Некоторое время мне это даже нравилось. А потом я поняла, какой он самом деле: жестокий, циничный и одержимый… мной.

Любые попытки уйти от сводного брата и мужа матери заканчивались провалом. Стас неизменно возвращал меня обратно, а отец отчитывал. Говорил, что я не имею права уходить, не могу подставить под удар его репутацию. И я оставалась, терпя Стаса снова и снова, запирая комнату на замок и опасаясь, что однажды его слова перейдут в действия, и тогда я просто не выдержу.

— Виктория!

Крик отца заставляет меня вздрогнуть и встать, лихорадочно стереть с лица слезы и поспешно выйти из комнаты.

— Да, папа.

— Жрать приготовь и на стол накрой. У меня гости сегодня будут. Уважаемые. И это… — он запинается и обводит взглядом комнату. — Приберись тут.

Я лишь киваю и приступаю к работе. Беру деньги, что оставил отец, и иду в магазин за продуктами. Кассирша в магазине неподалеку сочувственно смотрит на количество купленных продуктов, но я лишь улыбаюсь. Мне не впервые нести столько всего. И никто мне не помогает. Ни Стас, который так сильно любит меня, ни отец, заботящийся о том, что скажут другие. Я рабыня в собственном доме и вряд ли что-либо могу изменить.

За готовкой и уборкой проходит день. К вечеру я почти валюсь с ног, но таки доделываю то, что должна: привожу гостиную в идеальный вид, богато накрываю стол, ставлю купленные отцом несколько бутылок элитных напитков и отхожу, довольная своей работой. Откуда у отца вдруг деньги на все это, я не знаю, но предполагаю, что его бизнес пошел в гору, потому что даже Стас в последнее время ходит слишком довольный.

— Все сделала? — голос отца гремит позади меня, и я подпрыгиваю на месте.

— Да.

— В комнату иди, — приказывает. — И чтобы пока не позову не выходила.

Я киваю и ухожу. Сама рада не выходить. И чтобы меня никто не трогал. Закрываю комнату на ключ и сажусь на кровать с книжкой, погружаясь в чтение. Отдаленно слышу мужские голоса, но стараюсь не обращать на них внимание.

Правда, через час они стихают. В квартире становится подозрительно тихо, но еще никто не уходил. Видимо, играют в покер. Я продолжаю читать дальше, когда слышу крик.

— Виктория!

Быстро отложив книжку, открываю дверь и выхожу в гостиную. Натыкаюсь взглядом на незнакомого мужчину. Он один. Сидит, опустив голову в экран телефона.

— Приготовь нам кофе, — просит отец. — Покрепче.

Бросив еще один взгляд на незнакомца, быстро выхожу из гостиной и иду на кухню. Делаю то, что велел отец, достаю чашки и включаю кофемашину. Жду, пока приготовится напиток, а сама поворачиваюсь к столешнице спиной и упираюсь в нее руками. Сегодня Стас должен поговорить с отцом. Сказать ему, что хочет на мне жениться. Мне дико страшно, и я хочу сбежать, но вряд ли это возможно.

Дождавшись, пока приготовится кофе, ставлю три чашки на поднос и выхожу из кухни, захожу в гостиную и слышу:

— У меня ничего нет, — оправдывается отец. — Стол и тот накрыт за одолженные деньги, — он разводит руками, а мужчина резко поднимается и нависает сверху.

— Ты же знаешь, что долги придется отдавать.

— Мне нечем, все в долгах, — мямлит он, а я застываю с подносом в руках.

— Совсем ничего? — мужчина резко поднимает голову, обводит комнату, и его взгляд натыкается на меня.

— Отец! — Стас, сидящий за столом, начинает паниковать. — Мы отдадим долг! — уверенно заявляет он мужчине.

— Боюсь, у вас нет денег, Байрам, — с презрением бросает незнакомец брату, а его взгляд проходится по мне.

— Забирай ее, — смело предлагает отец.

— Ее, говоришь? И зачем мне твоя девка? — мужчина садится на свое место, а я, наконец, отмираю.

На негнущихся ногах подхожу к столу и расставляю кофе. Украдкой посматриваю на поникшего отца, на Стаса, который готов сейчас же бросится на гостя. И на самого мужчину, который явно чувствует себя хозяином положения.

— Отец, — цедит сквозь зубы Стас. — Я должен на ней женится, ты же не…

— Закрой рот, — резко цедит папа. — Она есть, — уверенно продолжает. — Больше ничего. Ни денег, ни недвижимости. Можешь убить нас, — он криво усмехается. — Денег все равно не получишь.

Я жду его вердикта. Стою, как вкопанная и украдкой посматриваю на мужчину. Первое, что бросается в глаза — взгляд. Дикий, пробирающий до костей и заставляющий цепенеть от ужаса. Пожалуй, я бы и оцепенела, если бы не Стас, смотрящий на меня так, будто я не женщина, а кусок мяса.

— Хорошо, — вдруг говорит мужчина. — Я возьму ее.

— Договорились, — отец тянет руку, но незнакомец игнорирует ее. — Приходи за ней завтра. Мы соберем девушку, приготовим, так сказать.

— Хорошо, — мужчина поднимается из-за стола, берет чашку с кофе и залпом осушает ее. — До завтра.

Он направляется к двери. Я же провожу взглядом его широкую рельефную спину, поворачиваю голову вправо и натыкаюсь на взгляд Стаса, пропитанный яростью. И направлен он на меня. Я лихорадочно соображаю, что делать и единственное, что приходит мне в голову, это окликнуть незнакомца и сказать:

— Можно… я пойду с вами сегодня?

Ахмед