Эта история началась в первых числах января 2012 года, когда я обнаружил, что другой Джон Ронсон начал что-то постить в Твиттер. Вместо его фотографии висела фотография моей физиономии. Его ник – @jon_ronson[1]. Его последний твит, появившийся, пока я в неверии смотрел на ленту, гласил: «Еду домой. Нужно достать рецепт: огромное блюдо гуараны и мидий в булочке с майонезом: D #вкусняшка».

«Ты кто такой?» – твитнул я ему.

«Смотрю #Сайнфелд. Сейчас бы огромную тарелку кебабов из сельдерея, окуня и сметаны с лемонграссом #гурман», – твитнул он.

Я не знал, что мне делать.

На следующее утро я открыл ленту @jon_ronson еще раньше, чем свою собственную. В ночи он твитнул: «Снится что-то про #время и #член».

У него было двадцать фолловеров. Некоторых из них я знал в реальной жизни, и они, наверное, задавались вопросом, с чего вдруг я стал с таким восторгом относиться к фьюжн-кухне и с такой откровенностью писать о снах.

Я провел небольшое расследование. Выяснилось, что один молодой исследователь, ранее связанный с Уорикским университетом, по имени Люк Роберт Мейсон за несколько недель до этого оставил комментарий на сайте «Гардиан». Это был реплай к моему короткому видеоролику, посвященному спам-ботам. «Мы создали для Джона личного инфоморфа, – написал он. – Его можно найти в Твиттере: @jon_ronson».

«А, так это какой-то спам-бот, – подумал я. – Ну ладно. Все будет нормально. Видимо, Люк Роберт Мейсон решил, что мне понравится спам-бот. Когда он узнает, что это не так, то все удалит».

Так что я твитнул ему: «Привет! Отключишь того спам-бота, пожалуйста?»

Прошло десять минут. Затем он ответил: «Мы предпочитаем термин “инфоморф”».

Я насупился.

«Он выдает себя за меня», – написал я.

«Инфоморф не выдает себя за вас, – пришел ответ. – Он видоизменяет информацию из соцсетей и создает инфоморфную эстетику».

Мне стало трудновато дышать.

«#класс черт возьми, я настроен на приличную тарелку лука на гриле и хлеба с толстой коркой», – твитнул @jon_ronson.

Я сражался с роботизированной версией самого себя.

Прошел месяц. @jon_ronson по двадцать раз на дню постил информацию о водовороте своей светской жизни, различных «суаре» и широком круге друзей. Теперь у него было пятьдесят фолловеров. Все они получали катастрофически искаженное отображение моих взглядов на суаре и друзей.

Из-за спам-бота я чувствовал себя бессильным и выпачканным в грязи. Незнакомцы вывернули мою личность шиворот-навыворот, и мне некуда было обратиться за помощью.

Я твитнул Люку Роберту Мейсону. Окей, он упрямо не желал отключать спам-бота, но, возможно, мог хотя бы встретиться со мной? Я бы заснял эту встречу на видео и выложил на Ютуб. Он согласился, добавив, что с радостью объяснит мне философские идеи, лежащие в основе инфоморфа. Я ответил, что с радостью выслушаю философские идеи, лежащие в основе спам-бота.

Я арендовал помещение в центре Лондона. Люк приехал еще с двумя мужчинами – за спам-ботом стояла целая команда. Все трое оказались преподавателями. Они познакомились в Уорикском университете. Люк был младше всех, симпатичный, чуть за двадцать, «исследователь в области технологий и киберкультуры, директор конференции “Верчуал Фьючерс”», согласно его онлайн-резюме. Дэвид Баузола выглядел как развязный учитель, из тех, кто вполне может выступить на конференции, посвященной творчеству Алистера Кроули[2]. Он оказался «креативным технологом» и генеральным директором диджитал-агентства «Филтер Фэктори». У Дэна О’Хара голова была обрита, а его глаза пронзали насквозь и создавали впечатление, что их владельца все достало. Челюсть сжата. Ему было под сорок, он читал лекции по английской и американской литературе в Кельнском университете. До этого он был лектором в Оксфорде. Он написал одну книгу о писателе Джеймсе Грэме Балларде под названием «Исключительные метафоры»[3] и еще одну – под названием «Томас Пинчон: Шизофрения и общественный контроль»[4]. Насколько я понял, непосредственно созданием спам-бота занимался Дэвид Баузола; двое других обеспечили «анализ и консультирование».

Я предложил им сесть на диван в ряд, чтобы они все вошли в кадр. Дэн О’Хара выразительно посмотрел на остальных.

– Давайте подыграем, – сказал он им. Все сели, Дэн – посередине.

– Что вы подразумеваете под «подыгрыванием»? – спросил я у него.

– Это про психологический контроль, – ответил он.

– Вы считаете, что то, что я усадил вас в ряд на один диван, – это мой способ психологически контролировать вас? – спросил я.

– Ну конечно, – сказал Дэн.

– Каким образом?

– Я делаю то же самое со своими студентами, – сказал Дэн. – Я сажусь на отдельно стоящий стул, а их сажаю в ряд на диване.

– А с чего бы вам хотеть психологически контролировать каких-то студентов? – спросил я.

На мгновение на лице Дэна промелькнуло беспокойство, словно его поймали на произнесении чего-то отвратительного.

– Чтобы контролировать учебную обстановку, – сказал он.

– Вы чувствуете себя некомфортно? – спросил я.

– Нет, не особо, – сказал Дэн. – А вы? Вам некомфортно?

– Да, – ответил я.

– Почему? – спросил Дэн.

Я обстоятельно разъяснил свои претензии.

– Специалисты из научных кругов, – начал я, – не вторгаются в жизнь человека без приглашения и не используют его ради какого-то научного эксперимента. А когда я попросил вас все устранить, вы сразу: «Ох, ну это не спам-бот, это инфоморф».

Дэн кивнул. И наклонился вперед.

– Предполагаю, в мире полно Джонов Ронсонов? – начал он. – Людей, носящих то же имя, что и вы? Да?

Я с подозрением посмотрел на него. И осторожно ответил:

– Уверен, что есть и другие люди с тем же именем, что у меня.