Нью-Провиденс, 1717 год

Хотя пират Ле Корбье и гордился своей бригантиной, справедливости ради нужно признать: «Черная Жемчужина» была старым и потрепанным судном. Таким же потрепанным, как и обитый лиловой тканью диванчик возле окна капитанской каюты, на котором сидела Шайна Клермонт, задумчиво глядя в иллюминатор.

Девушка вздохнула, продолжая машинально наматывать на палец прядь волос. Она находилась на борту «Жемчужины» уже вторую неделю, с того самого дня, когда Ле Корбье напал на пассажирское судно «Друг», на котором Шайна плыла в Виргинию.

Когда в тот страшный день с мачты раздался тревожный крик впередсмотрящего, Шайна почти не удивилась. Что ж, еще одно звено в цепи несчастий, обрушившихся на нее в последние месяцы!

И вот сейчас она смотрела сквозь стекло иллюминатора на огоньки, редкими светлячками рассыпанные вдоль берега гавани, в которой покачивалось на якоре судно Ле Корбье, и размышляла о превратностях своей судьбы.

Подумать только, и года не прошло с той поры, когда она – единственный изнеженный ребенок в семье, гордость и радость барона Луиса Клермонта и его жены Эмилии, – жила счастливо, окруженная любовью и лаской. В их лондонском доме постоянно собирались сливки общества. Князья и графы, дипломаты и члены королевских фамилий со всей Европы – кто только не переступал порог этого дома! Шайне вспомнился и Клермонт-Корт, их загородное имение в красивейшем уголке Дербишира – образец архитектурного изящества.

А потом… Лицо Шайны помрачнело при воспоминании о той ужасной ночи, перевернувшей всю ее жизнь. Страшный пожар не только уничтожил тогда их прекрасный лондонский дом, не только разлучил ее навек с родителями. Он превратил в прах и давнишнюю мечту Клермонтов о счастливом браке Шайны.

Согласно завещанию барона, его наследство не переходило по женской линии. А так как у Луиса Клермонта не было сыновей, все унаследовал его младший брат Артур. Таким образом, Шайна осталась без дома, без денег и без приданого. Теперь ей оставалось лишь надеяться на милость нового барона Клермонта, ее дяди.

Долго, мучительно долго тянулись шесть недель ожидания. Как-то распорядится новый барон Клермонт судьбой осиротевшей племянницы?

Когда же наконец пришло письмо от дяди, положение ее прояснилось. Новости оказались одновременно и хорошими и плохими. Дядя охотно соглашался предоставить племяннице дом, а когда придет время ее свадьбы, то и приданое. Это была хорошая новость.

Плохая же состояла в том, что новый лорд Клермонт был целиком поглощен своими табачными плантациями и не испытывал ни малейшего желания вернуться в Англию. Таким образом, у Шайны оставался лишь один способ устроить свои дела – самой ехать к дяде в Виргинию, на его новую плантацию, которую он обустраивал возле Йорка, на Йорк-ривер.

Вот почему Шайна поднялась вскоре на борт «Друга» – маленького пассажирского судна, нанятого дядей для перевозки оборудования и людей, подрядившихся на работу на его плантацию.

Путешествие было спокойным, море – тихим, а ветер – попутным и свежим. Так продолжалось две с половиной недели – со дня отплытия из Портсмута и до момента встречи с Ле Корбье.

Они оказались для пиратов легкой добычей. Да и как могло быть иначе? Экипаж «Друга» был небольшим и плохо вооруженным. Их суденышко стало легкой добычей для такой быстроходной бригантины, как «Черная Жемчужина», на борту которой грозно блестели пушки, и вскоре палуба «Друга» заполнилась пиратами – грязными, свирепыми, одетыми в невообразимые лохмотья.

Шайну вместе с остальными пленниками согнали на палубу, и она стояла, прижатая к планширу, дрожа под алчными взглядами пиратов, с омерзением вспоминая прикосновения грубых, жадных рук к своему телу.

Капитан Ле Корбье – маленький смуглый уроженец Мартиники – смотрел на происходящее со злобой и презрением. Да, не слишком-то богатая добыча для целого дня погони! Ле Корбье рассчитывал поживиться на захваченном корабле золотом и драгоценностями. А что его ожидало? Молотки, плуги, семена, трусливый экипаж, запертый теперь в трюме, да тупая толпа нанявшихся на плантацию бедняков, смотревших на него так, словно перед ними был сам дьявол.

Ни поживиться, ни подраться – тоска!

– Чье это судно? – обратился Ле Корбье к дрожащему от страха капитану «Друга».

– Оно принадлежит мисс… точнее сказать, лорду Клермонту, – ответил тот, испуганно косясь на саблю в руке пирата. – Мы везем инструменты и рабочих на его плантацию в Виргинии… – Он хотел еще что-то добавить, но замолчал, наткнувшись на осуждающий взгляд Шайны.

– Инструменты и рабочих! – презрительно бросил Ле Корбье. – И что прикажете мне делать с этими семенами и плугами? А с этой швалью, которая завербовалась на плантацию только для того, чтобы избежать долговой тюрьмы?

Пират окинул разъяренным взглядом жалкую кучку пленников, жмущуюся к перилам. Неожиданно он заметил Шайну, постаравшуюся укрыться за спинами двух рослых мужчин, и глаза его прищурились.

– А это кто? – вкрадчиво протянул Ле Корбье. – Кто это здесь у нас спрятался?

Он кивнул одному из своих матросов, и тот немедля отделил Шайну от ее товарищей по несчастью и грубо толкнул девушку на палубу, к ногам Ле Корбье. С трудом подавляя гнев, Шайна сумела удержаться на ногах и встала перед пиратским главарем.

Тот обошел вокруг нее, осмотрел девушку оценивающим взглядом. Шайне казалось, что осмотр этот длится целую вечность. Наконец пират вновь оказался с ней лицом к лицу.

– Кто ты?

Несколько мгновений Шайна молчала. Если признаться, что она – племянница лорда Клермонта, пират потребует за нее выкуп, а у Шайны не было уверенности, что дядя согласится на это. Нет, пожалуй, лучше будет солгать и выдать себя за эмигрантку – такую же, как и прочие пассажиры злополучного «Друга».

– Меня зовут… Меган, – солгала она, надеясь, что никто из ее спутников не займется разоблачением. – Меган Гордон. Я нанялась в горничные к леди Клермонт.

Ле Корбье хмыкнул. Девушка в скромном муслиновом платье и простом капоре совсем не выделялась из толпы обычных, ничем не примечательных пассажиров «Друга».

– Горничная леди Клермонт? – усмехнулся пират. – Хм, горничная! Готов спорить на что угодно, ты – будущая наложница лорда Клермонта!

– Наложница? – Голубые глаза Шайны гневно сверкнули. – Я никогда не буду ничьей наложницей!

– Ого! – Пират оглянулся на своих головорезов, встретивших слова Шайны гоготом и насмешливым свистом. – А в ней что-то есть! Пожалуй, сегодняшний день не пропал зря!

Шайна почувствовала, как краска заливает ее лицо.

– Денег у меня нет, – честно призналась она, – и драгоценностей тоже. Я не представляю для вас никакой ценности.

– У тебя есть кое-что другое, моя милая, – весьма ценное, – возразил Ле Корбье. – Ты красива и, если я не ошибаюсь…