Порт Милуоки

– Нет, не то… совсем не то! Вы должны получиться вместе, понятно? Вот так: накачанный парень немного сзади, а крошка-цыпочка впереди!

Фотограф схватил за руку Тессу Жардин, первого помощника капитана, и толкнул ее так, что она плечом ткнулась в грудь мужчине, стоявшему рядом.

Стоило их телам соприкоснуться, и Тесса мгновенно окаменела, так что все мышцы заныли от напряжения.

Черт побери, так недолго и сердечный приступ заработать! Сегодня все действовало Тессе на нервы: и ослепительно сверкавшее солнце, и монотонный плеск волн о борт корабля, и в особенности неугомонные чайки, с пронзительными воплями носившиеся над головой.

Из-за высокой влажности воздуха безнадежно разошлись складки, с таким старанием заутюженные на белоснежном мундире, и каждый раз, когда фотограф хватал ее за руки и обзывал крошкой, ей хотелось врезать ему по физиономии.

– Ага, вот оно, самое то! – не унимался фотограф. – Знаешь, я тащусь от контрастов! Он же просто великан, такой крутой мужик… а рядом с ним ты – такая классная крошка-пупсик!

– Я бы предпочла, чтобы вы не называли меня крошкой. – Тесса прибегла к тому тону, который помогал ей справляться с мужчинами вдвое старше ее или вдвое крупнее. – И нечего обращаться со мной так, будто я какая-то пустышка. Можно подумать, мы снимаем рекламу пива для сексуально озабоченных идиотов!

Фотограф оскорбленно фыркнул. Судя по его бритой голове, кольцу в носу, козлиной бородке и мешковатым брюкам, он причислял себя к числу продвинутых деятелей искусства.

– Милочка, даже твоя леди-босс не имеет ничего против секса! Без секса в наши дни никуда, а я тот парень, который может нашпиговать сексом все что угодно! Или ты не хотела бы привлечь к себе внимание? Чтобы эта старая калоша ломилась от пассажиров? Так что нечего строить из себя святую невинность – вперед и с песней! Щелк-щелк – и готово!

И он так щелкнул пальцами у Тессы под носом, что та невольно отшатнулась и снова впечаталась в горячую мужскую грудь. Она отодвинулась и расслабилась – или по крайней мере постаралась это сделать.

– Ох нет, пупсик, не шевелись! – Натолкнувшись на ее убийственный взгляд, фотограф пальцем нажал на ее плечо. – Вот так-то лучше! Здесь у нас капитан, настоящий Мужчина с большой буквы. Я ощущаю его силу. Я вижу его властность. Любая цыпочка отдастся такому мужику не раздумывая! А ты у нас такая классная…

У Тессы потемнело в глазах.

– …такой сексуальный котеночек, и губки у тебя бантиком… Жаль только, что ты не блондинка! Увы, нет в мире совершенства! Ну что ж, придется мне довольствоваться тем, что ты у нас просто крош… ого!

Тесса грубо сгребла его за ворот черной шелковой рубашки. И пока ошарашенный деятель искусства тупо хлопал глазами, с угрозой отчеканила:

– Пожалуйста, не называйте меня крошкой!

Фотограф со стуком захлопнул челюсти. Затем громко кашлянул, намекая на свое плачевное положение. Тесса нехотя отпустила его рубашку.

– Знаете, юная леди, это не очень остроумная шутка!

– Остроумные шутки, – раздался у нее за спиной глубокий низкий голос, – не входят в перечень ее служебных обязанностей.

Вспышка гнева и смущения едва не заставила Тессу обернуться, однако она все же не сделала этого, а бросила через плечо:

– Ах, капитан, огромное вам спасибо!

– Не стоит благодарности. – Массивное тело у нее за спиной наклонилось, и низкий голос прошептал совсем близко: – Мисс Жардин.

Он дышал ей прямо в ухо, и Тессе пришлось полностью сосредоточиться на серо-белом корабле, качавшемся у причала, чтобы скрыть охвативший ее трепет.

«Я могу работать с этим человеком… Могу… Могу…»

– Ну что, будем сниматься или глазки строить? – громко спросил фотограф, и Тесса лишь устало вздохнула в ответ на его недовольный взгляд.

Только глазки строить ей и не хватало. Тесса надеялась от всей души, что именно из-за этого типа, вытащившего ее на самый солнцепек, она обливается липким потом. Из-за него, а не из-за того человека, что стоит у нее за спиной.

Капитана ее корабля.

Настоящего мужчины.

Настоящего подонка.

– Сколько еще времени на это потребуется? – поинтересовалась Тесса.

– Дайте мне всего пару секунд, и я кончу с парадными съемками. Между прочим, у меня и без вас по горло работы! – капризно заявил фотограф.

– А у нас нет, – буркнула Тесса, а наглец как ни в чем не бывало схватил ее за руку и снова прислонил к своей горячей груди. И опять она почувствовала знакомый запах туалетной воды.

Сандаловое дерево… сильный, дразнящий аромат. Он безошибочно действовал на тот древний, примитивный участок ее мозга, где под спудом хранились самые яркие воспоминания и чувства: горячие смуглые пальцы, медленно скользящие по бледной коже ее живота, сиплый от возбуждения смех, губы со сладким привкусом рома с кокой и щеки, колкие от темной щетины.

Тессе пришлось несколько раз глубоко, прерывисто вздохнуть, чтобы прийти в себя, а фотограф с апломбом заявил:

– Ну вот, а теперь я хочу, чтобы капитан… Пол, не так ли?

– Холл.

– Это твое имя или фамилия?

– Капитан Холл.

Повисла напряженная тишина, и Тесса с трудом удержалась от злорадной улыбки. Похоже, «накачанный парень» тоже не очень-то радовался такому панибратству!

– Ну вы и зануды! – буркнул фотограф. – Ладно, капитан Холл, положи руки ей на плечи.

– Не думаю, что это приемлемо, – с тревогой заявила Тесса.

Фотограф в отчаянии закатил глаза.

– Спокойно, о’кей? Мне нужен один большой приличный семейный портрет на тот случай, если ваша леди-босс не захочет упирать на секс. А потому замри и положи руки, как сказано… Да, точно! Ох, вот оно, вот оно!

Ладони Холла едва касались ее плеч, как будто он не хотел раздражать ее своей настойчивостью. И все же Тессе казалось, что от его рук исходит ужасный жар, что они давят на нее со всей силы, словно он имеет на это право.

Скосив глаза, она с трудом могла разглядеть сильные, широкие ладони и длинные пальцы. Белый шрам – Тесса не помнила, чтобы видела у него этот шрам прежде, – пересекал костяшки пальцев на левой руке. И никаких украшений – только большие плоские часы.

Фотограф заставил ее приподнять подбородок, чем положил конец этому тайному созерцанию, а Холлу велел передвинуть одну руку ближе к ее шее.

– А теперь, – просюсюкал он таким тоном, будто обращался к младенцам, – широко улыбнулись! Капитан, буду премного обязан, если ты чуток поработаешь губами!