Что делать, если влюблена в своего босса с пятнадцати лет, а он о тебе даже не помнит? Я предпочла попытаться сбежать, но обстоятельства были против. Я — единственный ключ для его врагов, чтобы подобраться к нему поближе и попытаться прикончить. И мне было бы все равно, если бы не два обстоятельства. У них в заложниках моя сестра. И я снова готова стать плохой девочкой, которая влюблена в него без памяти.

Адски хотелось выпить. Или лучше — нажраться так, чтобы родная мать не узнала. Как же его все достало! Эти бесконечные встречи, решения, которые приходилось принимать сию минуту. Охрана, дышащая в затылок. И вынужденный образ жизни едва ли не затворника.

«Даниил Алексеевич, можем отправляться через полчаса. Все чисто».

«Даниил Алексеевич, забронировали весь третий этаж отеля».

Даже сейчас голоса в голове слышались, и так бесконечно, изо дня в день. Все расписано по минутам, и каждая из них едва ли не металлоискателем проверяется, не рванет ли, если наступит в жизни Даниила Лебедева.

После первого покушения он весь город едва ли не на уши поставил. Искал суку, которая подстроила автокатастрофу. Чудом не погиб, потому что сел в другую машину. А на его месте друг оказался, почти что брат. До сих пор он себе этого простить не мог. Но этот гондон исчез, словно испарился. Ни одной зацепки, ни по номерам тачки, ни по личности водилы-смертника, влетевшего в мерс, за рулем которого Фил сидел.

Потом была еще одна попытка его достать. Беспонтовая совершенно. Травануть пытались, а он повара, который к нему устроился пару месяцев назад, сразу вычислил. У него на такие вещи нюх был. Отдал его тогда своим ребятам, а они из него ничего не вытрясли. Молчал, тварь узкоглазая, пока на небеса не отправился. Или куда там положено несостоявшимся убийцам.

После этого без охраны никуда. И рад был бы отделаться от вечного хвоста, но отец ему едва ли задницу сигнальными флажками не был готов обложить. Единственный наследник многомиллиардного бизнеса, надежда всей корпорации Лебедевых.

А ему хотелось просто отдохнуть, больше ничего.

— Дэн, ты чего, спишь что ли? Девки вон вокруг разве что все задницы о твою хмурую физиономию не стерли. Пожалей бабцов-то.

— Не до грибов, Яр.

Даниил затянулся сигаретой и отпил из бокала виски. Сегодня праздновали день рождения Ярослава Сленина, которому отец целый клуб подарил. Заодно и открытие отмечали — узким кругом, человек на пятьсот. Бухло рекой, возле шестов крутятся упругие попы стриптизерш. Все то, что уже сто раз видел, все то, что увидит еще столько же раз.

— А чего так?

— Заебало все.

— Так чего тут сидишь? На втором этаже для випов отдельные кабинэты, — он коротко ржанул. — Массаж, чики-чики.

— Чего я там не видел?

— А вот такого не видел. Там девочки — закачаешься. Руками такое творят, кончить можно раз двадцать кряду.

— Хм… С чем творят?

— Дэн, ну ты ей-богу как маленький! С членом твоим.

— А что, традиционно трахаться уже не в моде?

Даниил хмыкнул и залпом допил виски, сдерживая улыбку от того, какое при этом у Яра сделалось лицо. Словно и поржать хотелось, и думал сидел, не прошлись ли по его эго.

— Ладно, пойду гляну, что там за девочки у тебя. И сколько раз кончу.

Он поднялся по лестнице на второй этаж, где его встретила миловидная, но, увы, слишком старая для него коротко стриженная блондинка. Если это она тут массажи членов практикует, то оргазма сегодня ему явно не светит.

— Сюда, пожалуйста, — кивнула она ему и направилась вдоль по коридору.

За одной из дверей раздавались то ли мужские, то ли женские стоны — так сразу было и не понять, и Даниил приподнял бровь, усмехаясь. В целом, он ничего не имел против того, чтобы снять шлюху-другую и развеяться, но все же предпочитал иметь рядом постоянную девушку. Нынешняя его устраивала целиком и полностью. В его дела не лезла, не навязывалась, трахать себя давала так часто, как ему хотелось, и во все места, в которые ему хотелось. Плюс была «чистой» по всем статьям, да и ко всему — наследницей бизнеса, потому Дэн даже подумывал на ней когда-нибудь жениться. Но иногда он все же позволял себе такие развлечения на стороне, для разнообразия.

Женщина распахнула перед ним дверь, и он остановился в проеме, опираясь плечом на косяк. Дал знак, что блондинка может быть свободна, и когда она, бесшумно ступая, ушла, окинул пристальным взглядом свою массажистку, стоящую к нему самым аппетитным местом — аккуратной попкой.

Невысокая и хрупкая, рыжие волосы — каскадом по спине. И оттенок такой интересный, словно закатное солнце в воде отражением.

Даниил потряс головой, прогоняя наваждение. И придет же в голову такая чушь.

— Не занято? — проговорил чуть насмешливо, и девушка, раскладывающая что-то на невысоком столике, обернулась с улыбкой на губах. Которая неожиданно померкла, будто увидела перед собой какое-то чудовище. Но на чудовище он похож не был. От слова «совсем». А вот на того, кто уже готов был кончить под ее руками — вполне.

Она всегда считала себя неудачницей. Это была даже не полоса, вроде той пресловутой черной, которая наступает, а потом сменяется белой. Это была грандиозная задница из всех возможных задниц на свете. Наверное, она просто родилась под несчастливой звездой.

Череда неприятностей началась года в три, когда Юля едва не погибла, напоровшись на гвоздь. Каким-то образом она умудрилась упасть на него так, что он повредил крупный сосуд, и когда ее, залитую кровью, доставили в больницу, врачи отказались давать какие-либо прогнозы. Не помогли деньги и власть отца, который кричал, требовал, умолял — и все сразу, чтобы его единственного ребенка спасли. Она выжила, чтобы через пару лет снова оказаться в реанимации. Обычная простуда превратилась в сепсис легких, тогда ее тоже вытаскивали с того света.

Возможно, это называется судьбой, кто-то именовал бы это проклятием, но когда Юля продолжала раз за разом попадать в подобные ситуации, порой с риском отойти к праотцам раньше времени, она поняла, что с этим что-то не так.

На личном фронте была тоже катастрофическая задница. Она постоянно влюблялась не в тех, в кого стоило бы. И первой такой любовью, оставившей самые глубокие раны в сердце, стал Даниил Лебедев. Она и знать не знала, что чувства могут быть настолько сильными. Впрочем, когда тебе пятнадцать, все эмоции острее, и на эти самые эмоции вполне можно было списать яркость пережитых ощущений, когда рыдала в подушку ночами, если бы не одно «но». Она помнила Лебедева до сих пор, и всех своих мужчин сравнивала с ним.