— Вытащи меня отсюда! — тихо прошипела Люси Миллер в спутниковый телефон, который доставили ей домой несколько недель назад. Телефон зазвонил, как только она покинула заседание правления. Люси забежала в женский туалет, где проверила каждую кабинку, чтобы убедиться, что она одна.

— Расслабься, Люси, — произнес голос, который она слишком хорошо знала.

Люси часто представляла себе, как выглядит мужчина с таким глубоким сексуальным голосом. Но не сегодня. Сегодня она была слишком напугана, чтобы думать о чем-либо ином, кроме как выйти сухой из воды.

— Да не могу я расслабиться, — прошептала Люси в ответ. — Теперь меня наверняка вычислили.

— Вычислили? Тебе нужно было только наблюдать. Возьми себя в руки. Никто не собирается тебя убивать.

— Ты не видел мужчину, который следил за мной. Он выглядит как наемный убийца. И на нем пальто, хотя сейчас на улице за тридцать градусов жары.

— И идет дождь. На нем, вероятно, был плащ.

— Казанова, ты не слушаешь! Мою квартиру перевернули вверх дном. Кто-то там был. Или ты спасаешь меня, или я прыгаю в первый же самолет до Южной Америки. И я заберу с собой все данные!

— Нет! Люси, будь разумной…

— Я сделала все, что ты велел, не задавая вопросов. Я слепо доверяла тебе, хотя не знаю ни твоего имени, ни как ты выглядишь. Теперь твоя очередь. Если ты не спасешь меня, этот маленький дорогой телефон полетит в ближайший унитаз, и ты никогда не услышишь меня снова.

— Хорошо! Я буду в пять тридцать, самое позднее в шесть. Будь дома. Ты можешь оставаться на связи?

Люси глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Она заметила слежку три дня назад, а вчера увидела, что кто-то обыскал ее квартиру. Но пока тот, кто следил за ней, держался на расстоянии. Возможно, еще несколько часов погоды не сделают. Она решила руководствоваться здравым смыслом:

— Постараюсь. Но если со мной что-то случится, скажи моим родителям, что я люблю их, хорошо?

— Все будет прекрасно, трусиха!

Люси нажала кнопку отсоединения прежде, чем могла сказать что-то, о чем пожалела бы. Трусиха? Казанова думает, что у нее приступ паранойи? Разве она не доказала ему, на что способна? Казанова. Кто придумал это прозвище и почему?

Девушка положила спутниковый телефон в сумочку и направилась к выходу, но затем поймала свое отражение в зеркале. Она выглядела сбежавшей из сумасшедшего дома. Волнистые каштановые волосы растрепались и неряшливыми прядями упали на побледневшее лицо. Глаза за стильными стеклами очков смотрели с испугом и смятением.

За пять минут Люси кое-как привела себя в порядок: собрала волосы в аккуратный пучок, припудрила лицо и подкрасила губы. Последние дни она уж точно не была похожа на супермодель: почти не пользовалась косметикой и старалась не привлекать к себе внимания.

Снова взглянув в зеркало, Люси почувствовала себя более уверенной. Она вышла из туалета и добралась до своего кабинета, надеясь остаться там одной до конца рабочего дня. Девушке казалось, что если она будет общаться с кем-то сейчас, то с ней случится истерика.

Ты превратилась в шпионку, Люси Миллер.

Внезапно ее осенила идея.

Поскольку она загнана в угол, то рассчитывать должна только на себя. Люси помчалась в кабинет управляющего банком.

— О, привет, Люси, — вежливо сказал он. — Я искал тебя.

— Извините, я была в дамской комнате. Боюсь, я чем-то отравилась, — ответила она, полагая, что управляющий не будет задавать слишком много вопросов.

Мистер Варгов пристально посмотрел ей в лицо. Люси чувствовала себя как на иголках. Заметил ли он ее страх?

— Ты плохо выглядишь. Какая-то бледная. С тобой все хорошо?

— Да, конечно.

Похоже, мистер Варгов забеспокоился не на шутку. Он был добрым и мягким человеком, другом ее дяди Денниса, который взял Люси к себе в банк, когда она искала работу.

И хотя у нее не было никакого опыта в банковском деле, Люси прекрасно справлялась, и мистер Варгов не мог нахвалиться ею. Он ни в чем не подозревал Люси, считая добросовестным и ответственным работником.

Именно поэтому она имела допуск к основным компьютерным файлам банка. Именно поэтому она была вовлечена во все это Казановой.

— Почему бы тебе не взять отгул на остальную часть дня? — предложил мистер Варгов.

— Нет, что вы, я не могу. Вы же говорили, что хотите получить отчет.

— Отчет может подождать. Твой дядя сделает из меня лепешку, если узнает, что я заставлял тебя работать больной.

— Спасибо мистер Варгов. Возможно, я уеду сегодня чуть пораньше, так как действительно чувствую себя не совсем хорошо.

И очень может быть, если она поскорее исчезнет отсюда, то сможет обвести вокруг пальца преследовавшего ее человека.

Люси совсем не против того, чтобы распрощаться с банком: она нуждается в безопасном и спокойном месте. Но это возможно только при условии, если ей будет доверять «Альянс».

Да, здешние сотрудники невероятно добры к ней, и здесь созданы превосходные условия для работы. Ее начальник не требует от нее слишком многого, да и зарплата оказалась намного выше той, что мог бы получать любой другой человек ее возраста и с ее опытом.

Но пришло время двигаться дальше.

Последний час она проведет, скачивая как можно больше информации — столько, сколько сможет поместиться на диске, — а затем уедет и больше никогда сюда не вернется.

Казанова доставит ее в безопасное место. Он обещал. И когда все преступники будут арестованы и заключены под стражу, она начнет все сначала.

Где-нибудь в другом месте у нее будет новая жизнь, новая работа.

Эти слова звучали для нее благословенной музыкой.

В десять минут третьего Люси была готова. Спрятав диск в свой бюстгальтер и взяв кошелек и зонтик, она сообщила секретарше мистера Варгова, Пегги Холмс, что пораньше идет домой, потому что у нее разболелся желудок.

— О, моя дорогая, надеюсь, ничего серьезного. С тех пор как ты пришла к нам работать, ты не пропустила ни одного рабочего дня, и я думаю, ничего страшного не случится, если ты возьмешь отгул на один день.

Пегги было далеко за шестьдесят лет, более двадцати из которых она проработала на мистера Варгова. Полная, с густыми седыми волосами, она выглядела настоящей бабушкой. Но Люси знала: эта высокоинтеллектуальная женщина обладала поразительной памятью и запоминала каждую мелочь, что иногда граничило с какой-то патологической манией.

— Со мной все будет хорошо, — сказала Люси, надеясь, что так оно и будет.