Екатерина и Гиорги Барсагян

Любкино заселение(ю)

Пролог

Тем временем на космолете "Тунсдра-V".

— Извольте объясниться, мистер Шэр, — бурея от досады, с надзирательной нотой в голосе, спросил капитан космического корабля, Людвиг.

— Но, простите капитан. Она так быстро убежала, что мы не успели среагировать. Более того, она оказала сопротивление, ударив прямо по «мужскому счастью».

— А по моим данным, из слежения за вашими личностями, я знаю обратное. Вы не поймали ее сразу же, вы долгое время бежали за ней и только у подъезда пытались схватить её..

— Не пытались, а схватили.

— Критины! — гневно прорычал капитан космолета, его голос звучал злобно, словно сотни громов одновременно резали ночное небо. — Эта жестокая ложь в мою сторону не останется безнаказанной! Одни не смогли закопать ее. Она каким-то образом воскресла, да ещё и перемещается по планете Земля. Другие ослы не смогли поймать. Она же хрупкая мелкая девка, что сложного?

— Простите. Про других сказать не могу, а вот за нас твердо отвечаю, они же не железные как у терминатора.

— Побойся бога, Вакутангин. Вы должны привести ее мне. Вдруг она расскажет всем эту тайну, ты представляешь, что будет с президентом?

— Так она же его до…

— А Земля его матушка, — возражал Людвиг Герстральфович и подойдя близко к Шэру, он поднял руку согнув ее в локте, показывая указательным и большим пальцами миллиметр, продолжал. — Представь хоть на минуточку, что сделают с ним мирные граждане. Нельзя допустить бунт, понимаете?

Шэр — широкоплечий, высокий мужчина пятидесяти лет. Понимая каждой жилой взбудораженного тела, как необратим бунт, он опустил вниз голову, словно провинившийся ребенок и пробубнил себе под нос: — Есть, капитан. Дева будет поймана.

— Есть дома будешь, а мне сюда девушку веди. Понятно? — его слова словно огонь пронзили пространство между ними. Но не прошло и нескольких мгновений, как другой участник перебил его оскорбительным проклятием, яростно возражая.

— А вы сами бы попробовали ее изловить. Да за ней практически вся Москвия стоит. Она красивая барышня и я не удивлюсь если она всех, — не выдержал один из собеседников и вырвался из плена молчания, вскипая от злости, но не договаривая что хотел, он остановился на предпоследнем слове.

Огонь конфликта разгорелся спорами и противоречиями, а слова стали мечами, искрящимися в ярости. Воздух пропитался ненавистью и жгучим раздором. Собеседники рьяно спорили о том, кто из них лучше и кому, по их мнению, в следующий раз нужно доверять выполнение столь важного контракта.

— Боишься, руки замарать, козёл? — свирепость так и лилась из уст Шэра, отчего его глаза побагровели, а зрачки расширяются до невозможности.

— Я? Никак нет! — на удивление спокойно ответил Лерион.

Мужчина тридцати лет, изрядно отдохнувший на Гоа со своей молодой пассией. Только об этом не нужно знать Людвигу, иначе голову Лериона снесут к чертовой бабушке и положат на порог родителей мужчины, о которых знал лишь Людвиг. Для остальных семья Лериона была темным лесом, в который они старались не влезать.

Капитан, не способный выдержать это безумие, раздавил свой карандаш с такой силой, что он сломался на две части в его трясущихся руках.

Уверенный крик прорвался сквозь вспышки ярости и гнева, — Отставить, истерички в официальных костюмах!

И меняя крик на спокойный голос, капитан продолжал, накручивая остатки карандаша у подбородка: — Я кажется, знаю кто ей помог. Они об этом пожалеют.

Капитан космолета, судя по его выражению лица, полностью овладел внутренним огнем мести. Его глаза сияли яростью, его рука обжигала остатки сломанного карандаша.

И тогда все поняли. Капитан космолета, поклявшийся защитить честь президента, не оставил ни единого сомнения в своих намерениях. Это был не просто капитан, это был вождь — мужчина, готовый взять на себя любую цену за свою честь и достоинство.

"Они об этом пожалеют", — это были последние слова, произнесенные капитаном перед тем, как он повернулся и с гордо поднятой головой удалился, оставив собеседников в молчании, ощущающих вибрацию его бурной гордости. Они знали, что он проделает все, чтобы вернуть свою честь и показать тем, кто осмелился заигрывать с президентом, что такие проступки не останутся не примеченными.

И все же, в глубине души каждый из них притаил непонятный трепет. Будучи поглощенным пламенем возгласной речи, Людвиг все-таки отпустил прошлое, оставив его в могильной тишине разбитого карандаша. И они знали, что ничто не остается бесследным, что эта история создаст выжженный след в их жизнях.

"Они об этом пожалеют", — словно пророчество, висящее в тумане неотвратимого будущего.

Сам Шэр развернулся и пошел к космофону сделать очень важный звонок, который прояснит всё и расставит все точки над «и».

Глава 1. Кто я?

Жизнь — это сумма иллюзий,

а смерть — единственная реальность!

©Ханс Лобергер

С чего всё начиналось…

Вы никогда не задумывались для чего душу подселяют в тело? Скорее всего чтобы ухаживать за ним как за своим пристанищем на всю земную жизнь. Ну это лишь моя версия и выводы из пятисот лет моей жизни.

Но перемещение бывает мучительным, бывает и не простым. Испытывать эти ощущения на себе довольно неприятно, бывает и ужасно. Потому что, для того чтобы перейти сквозь временные рамки и довериться заоблачному порталу, нужна такая сила воли и выдержка, которая лишь может сниться. Бывает заоблачных индивидов разрывает от тяжести гравитационного поля портала, а бывает и нормально.

Ну вот вы знаете, что такое страх невесомости или боязнь высоты? Когда внутри все сжимает и выворачивает словно после длительного быстрого кружения на одном месте вокруг своей оси. Знаете? А когда падаешь в бесконечную мрачную пропасть, а перед глазами пролетают кадры из вашей, и без того короткой жизни. Душа уходит в пятки, а кровь волнительно бурлит по вашим жилам. Только вот у меня не было той самой яркой жизни, о которой я мечтаю. Из-за чего, собственно, я и была отправлена сюда. Только мой Главнокомандующий, похоже, меня неправильно понял, раз отправил в такую «жо… вописную местность». Но об этом позже.

У меня осталось неприятное послевкусие того самого ощущения эфира на губах (после портала), где-то глубоко в подсознании я чувствовала его, но уже улетучивалось, не оставляя и следа о произошедшем. Память о перемещении постепенно стиралась. И для того чтобы вернуться обратно нужно было поднапрячь извилины, но мне это уже не нужно. Я собираюсь строить семью, а