Когда я счастлива, в моей голове играет мелодия из старого французского фильма «Мужчина и женщина», который мы с Ирой смотрели прошлым летом в парке под открытым небом.

Вот Марк Василевский – причина всех волнений – взял из моих рук два тяжелых пакета с учебниками, и внутреннее подсознательное радио тут же включилось.

«Па-да-да-да-да-па-да-да-да-да…» Когда Марк улыбнулся самой очаровательной на свете улыбкой, мелодия заиграла быстрее: «Па-да-да-да-да-па-да-да-да-да…» Я улыбнулась в ответ, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Будто я раскрутилась на самой быстрой карусели с белыми лошадьми и теперь, крепко держась за пластмассовую гриву, несусь навстречу чему-то светлому и волшебному. Конечно, это чувство пронзительной радости не могло длиться вечно. Ирка, сама того не подозревая, все испортила. Словно нажала на красную кнопку «Стоп», и я, резко затормозив, едва не навернулась с дурацкой воображаемой лошади.

– Тебе не жить, – шепнула мне на ухо подруга. Хорошо, что Василевский этого не расслышал.

– Вер, куда отнести? В учительскую? – спросил Марк, не сводя с меня ясных голубых глаз. Таких ярких, как весеннее небо.

– Да, в учительскую, – кивнула я, силясь первой отвести взгляд. – Лидия Андреевна у тебя все учебники примет.

– Ира, давай свой пакет тоже, – обратился к моей подруге Марк.

– Унесешь ли? – усомнилась Ирка. – Тяжело будет!

– Унесу, – парень переложил два пакета в одну руку, и Ира передала ему новую порцию учебников.

– Только вы мне дверь придержите.

– Конечно! – засуетилась я. Взбежала на крыльцо и распахнула перед Василевским тяжелую дверь.

– Спасибо! – Напоследок Марк снова так обаятельно улыбнулся, что я едва не растаяла.

С задумчивым видом спустилась с крыльца. В школу возвращаться не хотелось. Сегодня нам с Ирой разрешили прогулять алгебру с условием, что мы принесем учебники из соседнего корпуса, где учатся младшеклассники. Что ж, Василевский сам вызвался помочь, а наша миссия выполнена. Теперь со спокойной совестью можно идти домой.

Мы с Иркой прошли в глубь школьного двора и уселись на высокий бордюр под липами.

– Капец, Василевский за весь учебный год впервые обратился ко мне по имени, – проговорила Ирка, подперев подбородок кулаком. – Я уж думала, что он даже не в курсе, как меня зовут.

– А мы часто с ним пересекаемся, – пожала я плечами. Старалась придать своему голосу равнодушие, но у самой внутри все дрожало. Меня нередко охватывала паника, когда Марк находился рядом. Наверное, все дело в его красивых голубых глазах. – На учебных собраниях, к примеру.

– Ах, ну вы же два наших школьных активиста, – обреченно махнула рукой Ирка. Мол, все с вами понятно. Скучища. – И все-таки странно, что всего за один учебный год Марк стал всеобщим любимцем.

– Почему странно? Марк очень симпатичный, умный, обаятельный.

– А главное – покорил сердце нашей Оксаночки Соболь, – скривилась Ирка.

– Это ты из-за нее меня предупредила о скорой кончине? – усмехнулась я.

– Ну конечно! Соболь по пятам за Марком ходит.

– А для чего ей это? У Оксаны же есть Кузя.

– Ха, сравнила Марка и Кузю! – покачала головой Ирка. – Кузьменко прошел мимо нас, будто мы с тобой – пустое место. А Василевский пакеты с книгами вызвался отнести. Так что Кузя – не рыцарь.

– Ни разу не рыцарь, – вяло откликнулась я, уткнувшись в телефон. Вот уж кого неинтересно обсуждать – так это Макса Кузьменко. Более ограниченного типа в нашей гимназии не найти.

Над нами шумели липы. Пока я лениво листала ленту в инсте, Ирка подобрала палку и принялась ею тыкать в муравьев, которые гордо шествовали вдоль белого бордюра.

– Господи, ну где Даня? – вдруг рассердилась подруга, поглядывая на школьное крыльцо. – Вечно понахватает двоек в конце учебного года, потом его дожидайся, пока все исправит.

– Он ведь думает, мы еще с учебниками возимся, – не отрываясь от телефона, проговорила я. – Пойдем домой без него?

– Не могу без него, я ключи забыла.

Даня – брат-близнец Иры. И похожи они не только внешне. Оба смуглые, темноглазые и очень шумные.

Внезапно Ирка пихнула меня локтем, я чуть телефон из рук не выронила.

– Нельзя осторожнее? – нахмурилась я.

– Нельзя! Соболь на нас из окошка пялится.

– Где?

Я подняла глаза и оглядела окна гимназии.

– На втором этаже, из рекреации.

Оксана Соболь, длинноногая красавица с роскошной копной медных волос, смотрела в нашу сторону. У окна толпились и другие одноклассницы, но почему-то мы с Иркой во все глаза глядели лишь на Соболь. Холодные зеленые глаза, поджатые губы…

– Пусть пялится, – наконец великодушно разрешила я, снова возвращаясь к телефону.

– Блин, Вера, кажись, она видела, как мы с Марком болтали.

– Болтали? Он просто у нас пакеты с учебниками забрал.

– Угу, и при этом сиял, как медный таз, глядя на тебя.

– Ну скажешь тоже, – смутилась я, вспомнив обаятельную улыбку Василевского.

– Мне кажется, Соболь тебя сейчас взглядом испепелит, – продолжила нагнетать Ирка.

Я снова осторожно подняла голову и посмотрела на окна второго этажа. На стекле, прямо над головой Соболь, играли блики, и эти слепящие солнечные пятна напоминали корону на волосах одноклассницы. Мы с Оксаной какое-то время смотрели друг на друга, а затем она внезапно так хищно усмехнулась, что по моей коже пробежала дрожь.

– Чую, разборок не избежать, – вздохнула Ира.

– Помолчи, Третьякова! – рассердилась я. Стало не по себе. – Каких еще разборок? Они даже не встречаются! Марк всего лишь помог отнести учебники в учительскую. И я – президент ученического совета. Делать мне нечего – с этой пустоголовой Соболь отношения выяснять.

– Никогда не забуду, как в девятом классе эти стервы вытурили из нашей школы Наташу Сухопарову, после того как она с Кузей в кино сходила.

– Никто ее не вытурил, – снова возразила я. – Наташа перевелась в другую школу из-за того, что они с семьей в другой район переехали.

– Ага, ага! – не унималась Ирка. – Наивная ты душа, Вера Азарова! А в раздевалке на физре содержимое сухопаровской косметички тоже из-за переезда попортили? И в душевой Наташу заперли!

– Что ты от меня хочешь? – рассердилась я.