Лунный свет обладает способностью являть взгляду невидимое

Когда ты спишь — не дышит даже бог…

Так тихо в мире, словно перед штормом.

Летят планеты, маленьким эскортом

Сопровождая выдох твой и вдох.

И в этой первозданной тишине

Не помню я ни горечи, ни боли.

Сияют в темноте твои ладони –

Две лодочки на шёлковой волне.

Куда бы я ни шёл потом один,

Дыханье это вечно буду слышать,

Пока ты мне опять не станешь ближе,

Чем призрачный небесный паладин,

Чем рай и ад внутри меня и там,

Где мы с тобой согласны на безумство –

Лететь к земле, проверить это чувство:

Спать в тишине, доверившись богам,

Лежать на простынях двух древних рек

И за руки держаться через степи

На маленькой затерянной планете,

Поймавшей наши души словно снег…

Когда ты спишь, не дышит даже бог.

Снежный Рыцарь

1 глава.

— Папа, мне кажется меня преследуют!..

В своём небольшом захламленном гараже, отец занимался ремонтом очередной раритетной и жутко дорогой машины, подняв голову и смерив меня недовольным придирчивым взглядом, буркнул:

— Так кажется, или преследуют?

Я тяжело сглотнула, вцепившись пальцами в свои книги и тетради.

Как можно объяснить то, что чувствуешь словами, когда страшно признаться в этом даже себе?

Я знала, что меня преследуют!

Чувствовала это до мурашек, влажных холодных ладоней и дрожи в коленях!

У меня волосы встали дыбом по всему телу, когда я увидела этого человека впервые!

Высокого, статного, с жуткими глазами.

Он смотрел на меня, как акула на свою добычу.

Всего лишь один взгляд свысока, посреди шумной многолюдной толпы.

Всего лишь один момент, когда наши взгляды пересеклись, как можно было бы подумать, случайно, а мне уже тогда захотелось спрятаться за глухими непреступными стенами и бронебойными дверьми!

Я не успела понять больше ничего, поспешно отводя свои глаза и убегая в толпу. Я боялась оглянуться и увидеть, что он следует за мной. Следует, словно зверь, ведомый своей темной мрачной жаждой. Поэтому я петляла в толпе, заходила во все возможные магазины и всматривалась в высокие витрины бутиков, в кишащую людьми улицу, чтобы убедиться в том, что я иду одна.

Уже оказавшись дома, я смеялась сама над собой, рассказывая об этом своей подружке перед сном по телефону, а она говорила, что я истинный Джеймс Бонд в юбке, только еще очень наивный и совершенно неподготовленный к слежке и игре в прятки.

И не то, чтобы я вспоминала о нем последующие дни, но мое сердце дрогнуло и забилось в груди затравленным зверьком, когда в шумном кафе я снова встретила этот взгляд.

Пронизывающий до костей. Холодный, как сталь и горячий, как боль от ножевого ранения.

Чувствуя, как холодный пот выступает теперь уже не только на дрогнувших ладонях, но и по всему телу, я почувствовала страх. Живой, тянущий, утягивающий в самую пучину черноты такой непроглядной, что она походила на смерть.

Он смотрел на меня в упор, так, словно я была его собственностью, которую он искал так долго, что был зол, но в то же время горел от нетерпения обрести то, что принадлежало ему.

Эта жуткая, темная, порочная, мрачная, неистовая страсть, от которой я задыхалась, хотя он не касался меня, и сидел в другом конце зала в окружении каких-то мужчин и женщин.

Я заставляла себя отвернуться.

Заставляла не смотреть в его сторону, но словно что-то тянуло меня помимо воли, принуждая наблюдать украдкой, как женщины касаются его ладонями горячо и навязчиво, пытаясь привлечь внимание к себе, и в каждом движении их тел был неприкрытый соблазн и обольщение, потому что они хотели его. А он…

…он смотрел только на меня.

Я убегала из кафе поспешно и затравленно, снова боясь обернуться, и на ходу уверяя своих подруг в том, что меня внезапно настигла жуткая мигрень, видя, как кончик его жестоких тонких губ дрогнул в мрачной усмешке.

В тот вечер не было смеха и разговоров о Бонде в юбке.

Я не могла уснуть, так и не поверив убеждениям подруги в том, что мне всего лишь, кажется, это.

Впрочем, утром я все же чувствовала себя более спокойной, и пыталась убедить себя в том, что два раза встретить человека в городе вполне себе реально.

Если бы не эти его глаза…

Проходили дни, а я не могла заставить себя не оборачиваться на улице, боясь встретить его в толпе снова, но выискивая его глазами, даже если от одних этих попыток бросало в жуткую, необъяснимую дрожь.

— А вдруг он маньяк? — заглядывала я в глаза Изабелле, с трудом заставив себя прийти на встречу с ней, в очередном тихом и неприметном кафе.

— В данном случае маньяк — это ты, Маришка! Ты тридцать минут выпытывала у меня описание каждого человека в кафе, прежде чем переступить порог! КАЖДОГО! Это уже становится похожим на паранойю ей-богу! — когда подруга закатила глаза, я лишь сжала в ладонях кружку с остывшим кофе, приправленным большим количеством коричневого сахара и корицей.

— …но я действительно видела его уже дважды!

— Верю! — быстро закивала головой Иза. — Но это не повод впадать в такую истерику! Если этот человек и правда встречается тебе на пути, значит это судьба, а не его больное воображение.

— А вдруг это его болезненная страсть?

Иза рассмеялась слегка наигранно, даже не пытаясь скрыть своего изучающего взгляда на меня, словно тем самым пытаясь сказать, что я не та девушка, по которой стали бы сходить с ума настолько, чтобы навязчиво преследовать.

И она была права, конечно.

Что во мне было особенного, чтобы какой-то мужчина сошел с ума?

Во мне не было ни модельного роста, ни длинных ног, ни походки от бедра. Я не была сногсшибательной блондинкой с голубыми глазами, или знойной брюнеткой с пылким взглядом.

— Ну хорошо. Давай предположим, что этот мужчина действительно появился рядом с тобой дважды не случайно. Но чтобы заявить об этом в полицию, он должен сделать что-то противозаконное.

Я тяжело сглотнула, подумав о том, что его хищные, острые холодные глаза, и этот взгляд, от которого бросало в дрожь даже сейчас, полицейские едва ли расценят как нечто угрожающее жизни и здоровью.