С опытом на многие вещи начинаешь смотреть иначе. Видишь то, чему предстоит случиться, а что никогда не случится.

Достаточно было одного взгляда на каждого из присутствующих, чтобы понять, как далеко они зайдут по пути развития. Многие предпочитают лишь имитировать развитие, но на самом деле они застывают. Кто-то медленнее, кто-то быстрее, кто-то с редкими попытками сопротивляться стагнации. У этих разумных всегда есть железные доводы, почему надо остаться на месте, которые они выдают за благоразумие, осторожность и здравый смысл.

– Я не считаю, что ввязываться в чужую войну – правильно. Наше государство обязалось беречь наш мир, а не чужой.

Справедливости ради замечу, что ещё больше разумных и вовсе, не удосуживаются даже имитировать развитие. Они с полной решимостью выбрали плыть по течению, выбрали умереть до того, как их похоронят.

Не могу обвинять ни тех, ни других.

Я был искренне убежден, что то, как далеко зайдешь, в какие границы упрёшься, определяешь ты сам. Всегда можно сделать пусть чуть-чуть, пусть на один миллионный процента, но больше. А раз так, то значит путь развития безграничен.

У меня была одна убежденность. У Германа – совсем другая, хотя он этого не понимал.

– Уверен, нам надо сосредоточиться на укрепление позиций. А война… Она и сама нас найдёт. – продолжал он толкать речь на собрании.

Я обвёл взглядом людей, отмечая, кто из них согласен. Из всех присутствующих, а это был большой совет, от силы процентов десять были не согласны с Германом.

Что не делало их плохими людьми. Я знал, что приди враг к нам домой, они будут сражаться, умирать и биться отчаянно, отдавая всех себя. Но это будет вынужденной мерой. Их вынудят так поступить враги. Не они сами примут это решение.

Это было самым страшным. Добровольный отказ от свободы, который прикрывается высокими идеалами.

Кто-то скажет, что нет разницы. Я же скажу, что разница колоссальна. Даже на уровне примитивной тактики очевидно, что самому выбирать место и время битвы выгоднее, чем ждать, когда это выберут за тебя. Также давно известно, что обороной войну не выиграешь. На это наверняка захотят возразить, что войны то нету. Нашу Землю не осаждают чужие войска. Может и не осадят никогда, – добавят любители возражать. Я же на это лишь посмеюсь. Человеческая способность врать себе иногда поражает.

Мне такое отношение напоминало бестолковых хорьков, которые притворяются мертвыми, в надежде, что их не тронут.

Саша сидела в углу зала. Напряженная, сосредоточенная и злая на Германа. Она то хочет войны. Как никак, речь идёт об её родине. Это её мать сейчас атакуют вражеские боги, которые привели бесчисленные войска. Сашу это настолько волновало, что она не контролировала ауру и силу. В углу будто-то бы обещание землетрясения сидело. Пока ещё не трясет, но обрушиться может в любой момент.

Люди бросали на девушку взгляды. Кто-то из них думал, что я собираюсь начать войну только потому, что этого хочет моя любовница. Наивные глупцы. Впрочем, не буду отрицать, что для меня это вполне нормальный повод. Повод самому объявить войну и выйти лично против войска, не привлекая к этому государство. Потому что отношения это одно, а политика – это другое.

В противоположной стороне зала сидел Хелл. На него взгляды тоже бросали, но украдкой. Воин и маг обладал аурой ещё злее, чем у меня, что говорило о многом. Вот кто готов сражаться против белой фракции днём и ночью.

Примечательно то, что он один из немногих, кто сидел на совещание в проявленной броне. Саша тоже в броне сидела. Но у неё особый случай. Подарочек от папы, от которого так просто не избавишься. Да и удобно это, как рассказывала девушка. Там ведь не просто кусок железа поверх тела. Полное жизнеобеспечение, поддержание температуры и климата, да и просто удобно.

У Хелла же броня совсем другая – чёрно-красная. Он, как маг воздуха, мог себе что угодно сделать. Хоть полностью прозрачной защиту оставить, хоть затемнить и придать любую форму. Броня подчеркивала его прозвище выходца из ада. Десятки шипов, острых и даже на вид опасных углов.

– Не будет ли разумнее сначала укрепить наши силы? Мы только на днях получали доступ к мирам, где возможна быстрая прокачка, – заметил один из магов. – Нам бы три месяцы, натаскаем молодняк, наберем пополнение, подготовимся к войне…

– А потом ещё наберем, и ещё… – хмыкнул я, смотря на мужчину с неприкрытой иронией. – Не думал, что мне придётся напоминать очевидные вещи. Белая фракция уже нападала на нас и принесла много горя. Мало найдётся тех, кому они не причинили страдания. Также очевидно, что именно белая фракция заперла нас здесь, чтобы не мешались, пока они уничтожают других конкурентов в веере. У кого-то есть наивные ожидания, что разобравшись с миром Амали, они забудут про нас?

Слова падали, давили на людей, на их лица набегали тени. Кто-то отводил взгляд, смотрел куда-то угодно, но не на меня.

– Если честно, то я удивлен вашей реакцией, господа и дамы.

Женщины здесь присутствовали. Та же Алиса, несколько психичек. Алиса сидела молча, но хмурости на её лице хватило бы на десятерых.

– Вы, кажется, забывали, какие раньше времена были. Да чего уж. Совсем недавно на нас ядерные бомбы сбросили.

Которые маги пространства перехватили, закинули на орбиту и там в стазис погрузили. Потом эти бомбы отключили и перепрятали. Да и в целом плотно вопросом оружия судного дня занялись. Об этом вслух не говорилось, но наши психики следили, чтобы ситуация не повторилась.

– Сколько пройдёт времени до того, как к нам враги полезут? Как только до них дойдёт, что перекресток начал восстанавливаться. Это не вероятность, это будущий факт. Иван? Каков прогноз? – глянул я на аналитика.

– Девяносто и девять.

– Ну вот видите, – развёл я руками, – Если кто-то вдруг до сих пор не понял или забыл, то государство у нас военное. Все эти разработки, исследования, открытия, магия – это в первую очередь за тем, чтобы мы могли выжить. Хорошо и сыто жить – это далеко не первоочередная цель. Я вас уверяю, как только мы расслабимся, как только прекратим рвать жилы, не пройдёт и года, как нас сметут. Если этого кто-то не понимает, то он – глупец.

– Воевать можно по-разному, – рискнул возразить Герман.

– Так никто с этим и не спорит. Сейчас нашего потенциального союзника рвут на части. – Саша при этих словах вскинулась и дёрнулась, но промолчала, – Мы можем отступить в сторону и тогда, когда с ними покончат, то возьмутся за нас. Или мы можем вписаться, самим выбрать, когда и с кем сражаться. Помешать врагам, спутать их планы, не позволить уничтожить мир Амали. Мне правда надо объяснять важность поддержки всех тех, кто выступает против наших однозначных врагов? Господа, вы так закостенели, что пугаете меня.