Марина Алексеевна Улыбышева

Как Пушкин русский язык изменил

Художник Александр Яковлев

Москва. издательский дом «Фома». 2013

Кто же в нашей стране не знает Александра Сергеевича Пушкина! Наверное, совсем нет таких людей. Его стихи, поэмы, повести сопровождают нас всю жизнь: малыши с удовольствием слушают сказки, школьники каждый год изучают произведения Пушкина на уроках литературы, но и после школы взрослые перечитывают их снова и снова. По произведениям Пушкина ставят спектакли, снимают художественные и мультипликационные фильмы. К ним пишут музыку, их поют и даже танцуют! Александр Сергеевич жил двести лет назад, но до сих пор, когда люди говорят о нём, они называют его не иначе как «наше всё» и «солнце русской поэзии».

Что же такого особенного сделал Александр Сергеевич, чтобы стать не просто одним из замечательных поэтов и писателей, которыми так славится Россия, но и занять особенное – главное – место в нашей литературе?

А сделал он поистине огромное дело: не только написал множество замечательных произведений, но и сослужил великую службу всему русскому языку, на котором мы с вами каждый день разговариваем.

Но как же так? Ведь и до Пушкина русские люди говорили на русском языке, понимали друг друга, писали письма, стихи и вроде были вполне всем довольны. Чтобы разобраться, что же такого особенного сделал Александр Сергеевич, давайте перенесёмся на двести лет назад и попробуем узнать, каким же был русский язык до того, как появился Пушкин.

Два русских языка

Только представьте себе: для русских людей в те времена существовало одновременно два языка – книжный и разговорный. Такая ситуация, конечно, существует и сейчас, но тогда эти языки различались очень сильно. Так сильно, что были даже не слишком похожи друг на друга. Хотя в них существовали одинаковые слова, но значили они иногда совсем разные вещи: к примеру, когда в книге писали слово «язык», то подразумевали под этим – «народ», а в обычном разговоре имели в виду именно тот язык, который доктор всегда показать просит.

Образованные люди прекрасно знали книжный язык, который считался подходящим для книг, богослужений, возвышенных речей и царских указов. Но для повседневного общения он был не очень удобным – чересчур красивым и напыщенным. Да, так бывает, ведь не станешь же надевать праздничный наряд каждый день.

Неграмотные же люди, то есть простой народ, говорили на другом русском языке. Слова его были не так возвышенны, зато вполне годились для обычной жизни. «Завтра спозаранку пойду пахать!» – говорил крестьянин. Да и странно было бы, если б он вдруг выразился по-книжному, например так: «Едва багряная Денница (то есть заря) покроет долы (то есть поля), выйду орать (то есть пахать)». И вообще, в разговорном языке слово «орать» означало то же, что и сейчас: «громко кричать».

Когда и почему эти языки разделились – об этом и сейчас спорят учёные. Может быть, просто господам не хотелось разговаривать так же, как обычные мужики. А простые люди в то время грамоте не учились, книг не читали, а потому и не знали книжных слов. Но как бы то ни было, два русских языка шли каждый своим путём, расходясь всё дальше.

Смесь «французского с нижегородским» и «зде сия»

Во время и после царствования Петра Первого в светском обществе в моду стало входить всё иностранное, в том числе и язык. Постепенно дошло до того, что дворянские дети сначала учились лопотать по-французски, а уж только потом по-русски. Да и не удивительно: родители общались между собой по-французски, а воспитателей вообще приглашали из Парижа. Потом эти дети вырастали и начинали смешивать русские слова с французскими как придётся и даже вместо простого слова «мама» говорили на иностранный манер – «маман».

Замечательный писатель того времени Александр Грибоедов в своей пьесе «Горе от ума» называл эту моду «смеше-ньем языков: французского с нижегородским», подчеркивая нелепость того, что получается в результате. Например, не говорили: «У меня сегодня встреча», а выражались так: «У меня сегодня рандеву» («рандеву» – это то же самое, только уже по-французски). Или задавали вопрос: «Как часто в этом доме делают плезир?» Это означало, что человеку интересно, часто ли в этом доме устраивают разные забавы и удовольствия для гостей: балы с фейерверками, танцы и угощение. И вот уже в светском обществе не «гуляют», а «совершают променад». Вместо слова «чувства» употребляют «сантименты». Звучало это не очень естественно и весьма странно, как если бы положить мёду в щи или украсить пирожное солёным огурчиком. Но люди привыкли так разговаривать, им казалось это нормальным.

И всё же многих такое положение дел смущало, в первую очередь писателей, которые сочиняли свои произведения на русском языке. Один из них, Шишков, даже предложил решительно изгнать все «чужеязычные» слова и заменить их русскими: допустим, вместо «тротуар» говорить «пешник». Только это тоже получалось странно, и потому почти никто не поддерживал идеи Шишкова.

Писатели и поэты по мере сил пытались справиться с расползающимся во все стороны русским языком. Поэт Тредиаковский, например, старался писать красиво, но получалось так сложно, что смысл терялся:

Зде сия, достойный муж, что Ти поздравляет

Вящия и день от дня чести толь желает…

Современному человеку очень трудно понять, о чём здесь говорится. Вроде и попадаются знакомые слова, но вместе они никак не складываются. Кто кого поздравляет? Что желает? А означает это примерно вот что: «Достойный человек поздравляет тебя, желает всего лучшего и чтобы тебя уважали». А иные писатели стали злоупотреблять длинными словами. В русском языке подобных слов и так немало, но они стали сочинять ещё длиннее. Например: «древо благосеннолиственное» или «длинногустозакоптелая борода». Читать да и произносить такие «длиннохвостосложнопротяжные» слова было весьма непросто.

Вот сколько проблем накопилось в нашем родном русском языке. И все попытки хоть как-нибудь с этим справиться ни к чему не приводили.