Tom Paine

Тысяча ключей Мерлина

Глава 1

«Вся моя семья, включая мою жену, твою бабушку, маму, и, вероятно, тебе они тоже сказали, что я безработный, алкоголик или даже сумасшедший, но это далеко не так. Хотя, признаться честно, я и сам себя иногда считаю сумасшедшим. Я один из тысячи хранителей ключей Мерлина, как и мой дед и его дед. Ты должен стать следующим хранителем, когда я умру! Учитывая, что ты читаешь это письмо, значит, я, вероятно, уже мертв.

Мой ключ и все, что нужно знать, ты найдешь в моей квартире, надеюсь, ты помнишь, где она находится.

Андрей, поверь своему деду! Я не такой, как тебе обо мне рассказывали…»

Отрывок из письма Петра Осипова

своему внуку Андрею Осипову

* * *

Я лежал в своей кровати и смотрел на часы, которые показывали шесть утра, и умолял их про себя, чтобы цифры на электронном табло сменялись не так часто и дали мне возможность полежать в кровати и смачно потягиваться, прежде чем мне придётся встать и отправиться в университет. Я любил свой университет, но не так давно начавшийся третий курс успел меня вымотать. Хотя, возможно, подработка в баре по ночам меня выматывала? Маме выписали новые более дорогие лекарства, и вариантов не работать попросту нет, а ее пенсии как не хватало на лекарства, так и не хватает. С мыслью о маме я заставил себя подняться и выйти из своей комнаты.

Мы жиле не богато, можно сказать, что даже бедно. Ремонта наша квартира не видела со времен, когда в ней еще проживал мой отец, а учитывая, что я никогда его не видел в осознанном возрасте, а мне уже девятнадцать, выходит так, что ремонта не было всю мою жизнь — я улыбнулся.

Дверь со скрипом закрылась, и сидевшая на кухне, которая находилась в конце коридора, мама услышала и, улыбаясь, повернулась.

— Доброе утро, сынок, — произнесла она.

— Доброе, — ответил я и направился в ванную комнату.

Зайдя в ванную, я вновь услышал журчание воды из неисправного унитаза. Я несколько раз пробовал его починить, но никак не получалось, он каждый раз вновь начинал журчать, а иногда издавать звуки, больше похожие на рев какого-то животного. Я так хотел его поменять, но денег на это не было, и я, как и все остальное, отложил эту мечту на полку. Знаете, такую полку, которая находится на самом верху книжного шкафа, на которую можно забраться, если только забраться по пятиметровой лестнице. Это говорит лишь о том, что эта мечта была куда менее важная, чем сотни других, например, заменить радиатор отопления в спальне мамы, чтобы она не мерзла зимой и не одевалась в тысячу одежд, или хотя бы купить обогреватель.

Задумавшись о своих мечтах, я ударился ногой об унитаз, отчего я скорчился и в небольшой комнате дернулся к ноге и в тот же миг ударился лбом об раковину. Откинувшись назад, я, чуть не упав в ванну, успел схватиться за ее край и едва устоял, чтобы не перевалиться в нее, ведь уже не впервые меня наказывает сантехника, когда я мечтаю о ее замене.

Потирая лоб и ногу, я разделся и осторожно залез в ванну и включил воду, сначала услышал звуки ада, которые издавала душевая лейка, прежде чем из нее полилась вода.

Закончив мыться, я вылез из ванны и, обтершись, надел свежие трусы, которые прихватил из своей комнаты. Вытирая голову, я вышел из ванной и медленно направился на кухню, где все еще сидела мама.

Зайдя на кухню, я, закинув полотенце на шею, присел за стол, где мама перебирала свои таблетки, аккуратно раскладывая их в таблетницу на неделю вперед.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я, наблюдая за тем, как она тщательно отбирает каждую таблетку и, осматривая ее внимательно, чтобы ничего не перепутать, кладет в пустое углубление таблетницы.

— Да ничего, сынок. Все также там сям болит, но жить можно, — произнесла мама, посмотрев на меня. — Ты ешь давай, тебе сегодня на учебу с утра.

Забота в ее словах с одной стороны ласкала слух, но в тоже время давала нехилую такую пощечину, ведь это я о ней должен заботиться, а не она обо мне. Особенно учитывая, что мой папаша, после того как мама попала в аварию, сбежал, кстати, виноват в той аварии был именно он. Не захотел он жить с женщиной, у которой костей было переломано больше, чем их было на самом деле, которая на всю жизнь оставалась инвалидом с постоянно беспокоящими ее болями.

От этой мысли я нахмурил брови и слегка скривил рот от злобы, но в тот же миг перестал это делать, чтобы мама не заметила. Она знала, что я часто злюсь на отца и часто его вспоминаю, а точнее, что он нас бросил, поэтому я старался не показывать этой злости, чтобы лишний раз не подавать виду и не расстраивать маму. Она и так всю жизнь винила себя за все, что происходит с ней и том, как мы живем с ней сейчас. Лишнего расстройства я не хочу ей причинять.

Пошарив глазами по столу, я заметил два сделанных мамой бутерброда и кружку еще горячего чая. Схватив бутерброд, я жадно принялся его уминать, запивая обжигающим язык чаем.

— Не спеши, а то подавишься! — строго сказала мама, посмотрев на меня.

Я сбавил обороты, наслаждаясь бутербродом с маслом и колбасой, которая не частый гость в нашем доме.

Краем глаза я заметил, что уголки рта мамы нервно ходят. Я понял, что она что-то хочет сказать, но не может собраться с мыслями. Я не первый раз это видел, поэтому сразу понял, что вопрос связан с деньгами. Вспомнив, что она вчера ходила к врачу, я понял, что он, видимо, выписал новых лекарств, и именно об этом она хочет поговорить.

— Как вчера к врачу сходила? — спросил я, пытаясь зайти издалека, чтобы избежать неловкости с ее стороны.

— Да как! Как обычно, выписал очередных лекарств, — смущенно и слегка нервно ответила мама.

— Дорогие? — осторожно поинтересовался я.

— А когда были дешевые? — смущаясь, ответила она.

— Все нормально, Топор обещал сегодня дать зарплату за эту неделю наперед. Купим все, что там написал этот врач, главное, чтобы они помогали, — с улыбкой, дабы успокоить маму, ответил