Борис Конофальский

Хоккенхаймская ведьма

© Конофальский Б., 2022

© ООО "Издательство «АСТ», 2022

Глава 1

Дороги превратились в сплошной лед. Брюнхвальд торопился и купил кованных плоскими, старыми подковами лошадей, поэтому их не гнали – чтобы ноги не переломали. Ехали медленно. Волков кутался от холодного ветра в свой старый плащ, толстый и теплый, и подшлемник с головы не снимал. Перчатки еще от дела в Фёренбурге у него остались, но больно тонкие, руки в них коченели.

Зима была холодной настолько, что даже большая река, которая катилась с юга, у берегов обмерзла. Вода в ней сделалась ледяная, темная.

Монахи сидели в возах, завернувшись в рогожи и одеяла, и все равно дрожали, носы у всех посинели. Кавалер невольно усмехнулся и подумал, что если бы святые отцы вылезли из телег и пошли за ними, как солдаты, таща на себе доспех и оружие, не влезшие в обоз, то, может, и не мерзли бы так. Нет, эти с места не сдвинутся: простые братья, может, так и сделали бы, но ехали не простые монахи.

В возах сидел Святой трибунал инквизиции славной земли Ланн и славной земли Фридланд.

И ехать им еще было до вечера, вряд ли дотемна успеют в Альк. Самому кавалеру дорога тоже давалась трудно, но не из-за холода – к нему и голоду за двадцать без малого лет солдатской жизни Волков привык. А вот рана, полученная летом в поединке с одним мерзавцем, так и не зажила до конца. Синее тугое пятно на левой ноге выше колена регулярно напоминало о себе. То ли от долгой дороги, то ли от холода ногу крутило и выворачивало. Боль была не сильной, но бесконечной. Начиналась она, как только он садился в седло, и медленно, будто холодное пламя, нарастала к концу дня, выматывая его до состояния тупого отчаяния. Стыдно сказать, но прошлым вечером ему помогали слезть с коня слуга Ёган и юный оруженосец Максимилиан, а сам Волков едва мог наступить на ногу. И все – и солдаты, и монахи – это видели. Вот и сейчас, когда день уже покатился под гору, кавалер все растирал и растирал конечность, да без толку. Прекратить это мучение могла только одна девочка. Косоглазая и умная Агнес. Только она была способна наложить на больное место свои руки с некрасивыми ногтями и, пошептав что-то богомерзкое, отогнать боль, спрятать ее глубоко внутрь тела. Но она осталась в Ланне, кавалер не решился взять ее с собой сопровождать Святой трибунал, особенно после того, что увидел у нее на крестце под юбкой. А она бы сейчас оказалась очень кстати.

Волков вздохнул, съехал на обочину и остановил коня, жестом дал знак оруженосцу с его штандартом и слугам, Ёгану и Сычу, ехать дальше, а сам стал пропускать колонну вперед.

К нему подъехал Карл Брюнхвальд. Ротмистр глянул на кавалера и сразу догадался:

– Рана вас изводит?

Борода наполовину седая, виски тоже – не мальчик он, но двужильный какой-то. Без шапки, без перчаток. Под кирасой стеганка, и все. И холод ему нипочем. Только уши красные. И усталости ни капли.

– Нет, – соврал Волков, – рана ни при чем. Думаю, где вашим людям денег раздобыть, у меня нечем им платить. Только надежда на попов, что они найдут богатого колдуна.

– Мои люди в вас верят, говорят, Иероним Инквизитор удачлив. Значит, деньги найдет. – Брюнхвальд рассмеялся.

– Они меня зовут Иероним Инквизитор? – удивился Волков.

– Да, они же знают, что вы сожгли чернокнижника, который будил мертвецов в Фёренбурге. Так вас и зовут с тех пор Инквизитором. – Ротмистр чуть усмехнулся, наклонился к Волкову и добавил негромко: – А еще они говорят, что вы и сами знаетесь с колдовством.

– Что за дурь? С чего бы мне знаться с колдовством? – Кавалер даже опешил.

– Солдаты – люди простые, говорят, что не могли вы с людишками Пруффа одолеть самого Ливенбаха. Да еще богатств столько взять в городе. Не иначе как без магии не обошлось.

Волков даже перестал мерзнуть, смотрел на Брюнхвальда с каплей раздражения. И головой дернул, словно отгонял что-то от лица. Глупость говорил ротмистр.

– Солдаты – люди простые, – продолжал Карл беззлобно, опять усмехаясь, – лично я так не думаю.

– Поторопите людей, – сухо произнес Волков, – нужно успеть дотемна в Альк.

– Да, ночевать в поле не хотелось бы. – Брюнхвальд пришпорил коня и поехал подгонять солдат.

А кавалер еще постоял на обочине, растирая больную ногу и думая, что правильно не взял с собой Агнес. Разговоры солдат ему очень не понравились.

А может, и зря не взял. На ветру ледяном еще и плечо левое заныло, он уж про него забывать стал, а тут на тебе. Эх, хорошо бы вернуться в Ланн, в теплый дом, под перины к Брунхильде. Да пока нельзя. Никак нельзя.

* * *

Альк показался огнями, когда уже темно стало. Хорошо, что постоялый двор находился на самом въезде в городок. Двор не имел названия, но был большим, все лошади и подводы без труда уместились. Ёган и Сыч снова помогали кавалеру слезть с коня. Опять все смотрели на это.

Опираясь на слугу, Волков прошел в трактир и там, у стола, разделся. Ёган нашел табурет для хозяина, чтобы тот мог снять сапог и положить на него ногу. Пришел брат Ипполит, принес попробовать новую мазь. Тут и хозяин трактира пожаловал: был он, видно, в отлучке, а увидав столько постояльцев, прибежал выяснять, кто главный и кто за всех будет платить. Звали хозяина Фридрих, и был это мужчина крупный и сильный; может, в городе и имел влияние, но Волкову он кланялся не очень учтиво, а святых отцов, что уселись за другой стол, так и вовсе не удостоил такой чести, только глянул на них мельком. Немудрено, они были в простом монашеском платье, не бог весть какие знатные попы.

– Господин мой, – начал Фридрих громогласно, – а что ж люди ваши, в конюшнях моих спать собираются, что ли?

Кавалер хотел ответить, что в покоях им спать дорого, но хозяин трактира продолжал:

– А лошади ваши на моем дворе стоять будут, платить за них вы собираетесь, а навоз кто станет убирать? И подводы ваши еще место всё заняли. И солдатня ваша костер жечь начнет, дрова у меня воровать, а то у кого же. Других-то дров тут нет. Как все это посчитаем?

Говорил он не то чтобы дерзко,