Эта книга посвящается Фрэнсису Тай-Фицджеральду – удивительному человеку, который всегда любил море, и моему любимому спортсмену – Габриэлю

– У вашего персонажа нет никакой мотивации. Вы просто рекламный цыпленок. Мне жаль разочаровывать вас, мисс Армстронг, но здесь не Голливуд, а вы, черт побери, не Николь Кидман! Вы изображаете всего-навсего обсыпанный сухарями лакомый кусочек! Вы что, хотите, чтобы я придумал психологический портрет для рекламного цыпленка? Или дал вам ногой под зад?

– Чертов хам, – пробормотала я, забрав коробку с наггетсами и поспешно отступив. Огромные оранжевые «лапы» мешают идти. – Он не понимает, что такое необработанный самородок. Я актриса и слишком хороша для него!

Я пропустила мимо ушей колкости юных бездельников и стала пробираться по самой оживленной торговой улице Дублина Графтон-стрит, стараясь не мозолить людям глаза. Не так уж приятно осознавать, что ты рекламный цыпленок в дурацком костюме со встроенным в него проигрывателем, из которого на полную мощность гремит бодрая мелодия.

Как это произошло? Почему вдруг мой статус переменился и из маленькой «актрисы на выходах», соглашавшейся затыкать все дыры, надеясь продвинуться, я вдруг стала неудачницей, лишь воображающей себя актрисой, а на самом деле способной быть только затычкой? Десять дней назад мне стукнуло тридцать один. Я мечтала увидеть свое имя на афише с тех самых пор, как себя помнила. Однако два моих самых величайших достижения на сегодняшний день – это роль бодрой бабульки на роликах в рекламе зубной пасты и должность руководительницы детского драмкружка (мне пришлось на это пойти, чтобы вступить в актерский профсоюз).

Наш школьный консультант всегда говорил, что у меня нереальные цели. Большинству моих ровесниц он рекомендовал пойти в учительницы или няни. Некоторые, считал он, успеют забеременеть еще до того, как определятся с выбором профессии, поэтому на них не стоит тратить время. Очень современный взгляд на вещи. Наверное, мне следовало послушаться родителей. Великолепных Джорджину и Фрэнка Армстронг. Отец, преуспевающий адвокат, каждый раз, когда я заговаривала об «актерской стезе», улыбался с оттенком иронии и сочувствия. Мама надеялась, что я последую по ее стопам – стану бухгалтером и погружусь в непостижимый мир математики. Родители полагали, будто мы с младшим братом Эдом должны быть в восторге от сборников ребусов и геометрических головоломок. В нашем доме на Рождество ничего отдаленно напоминающего игру в «Рыбака и рыбку» не происходило. Эд, ныне адвокат (как и его подружка, некая зануда по имени Таня), ловко умел вычислять, сколько лет А, если Б в четыре раза старше В и Г, вместе взятых, в то время как я обычно говорила: «Какая разница?» или: «Откуда, черт возьми, мне знать?» Я всегда была гуманитарием. Тем не менее мама упорно не прислушивалась к моим просьбам отдать меня в театральную школу и твердила, что мечты о славе и тому подобной мишуре – удел американцев. И добавляла: «И вообще, ты испортишь себе ноги». Просто беда. Моя семья, помешанная на интеллекте, буквально заклеймила меня. (Заметьте, мне все время хочется свалить вину на них.)

Я потерла руки в оранжевых перчатках, чтобы согреться на февральском ветру, и тяжело вздохнула. Звук, отражаясь от гигантского костюма, эхом отозвался в моих ушах.

«Брось, Милли, – сказала я себе, – не все так плохо. И потом, никто не узнает тебя в этом наряде».

– Чтоб мне провалиться, если это не Милли Армстронг! – раздался громкий голос с противоположной стороны улицы.

И почему я не умерла?

Я, вздрогнув, обернулась, насколько это возможно с такой тяжестью на плечах, в поисках обладателя голоса. Как будто мне необходимо видеть его лицо. Я никогда не забуду голос человека, которого любила. И люблю. Даже при обычных обстоятельствах встречу со своим бывшим парнем я сочла бы плохим предзнаменованием. Но налететь на него в костюме рекламного цыпленка – просто безумие. Во мне зародилась уверенность, что беда неизбежна.

Я залилась румянцем под огромным слоем желтого грима, а великолепный Дэн Кленси шагнул прямо ко мне. Жаль, что сегодня я не воспользовалась блеском для губ. Хотя страшно даже подумать, какой эффект произвел бы макияж в сочетании с костюмом цыпленка. Я уставилась на человека, пробиравшегося сквозь толпу покупателей, не в силах отвести глаз. Сердце самым непозволительным образом ухнуло в пятки, стуча все громче с каждым его шагом.

Дэн Кленси – стройный и мускулистый красавец под метр девяносто, обладатель темно-каштановой гривы. Плюс карие глаза, чувственный рот, черное шерстяное пальто поверх накрахмаленной белой рубашки… Я невольно задержала дыхание. Просто ходячая реклама мужских товаров. Дэн Кленси невероятно хорош – Бог, должно быть, создавая его, работал сверхурочно. Если Лиза Стейнсфилд[1]– это «воплощенная женщина», то Дэн Кленси – «воплощенный мужчина». Он принадлежит к числу тех счастливчиков, которые уже с рождения обладают способностью выглядеть сногсшибательно и при этом вполне мужественно. К тому же мой бывший парень – один из лучших ирландских актеров. Моя первая и единственная любовь. Я все еще люблю его и ничего не могу с собой поделать.

Вы, наверное, спросите, почему я позволила рыбке ускользнуть? Честно говоря, черт его знает. Я задавала себе этот вопрос в течение года, десяти дней и двух часов (шутка). Кое-кто считает, будто он бросил меня, но дело, конечно, было не так. Я просто согласилась на – как бы это назвать – более «свободные» отношения, чтобы наши артистические способности могли беспрепятственно развиваться. Дэн выплыл и попал в струю, а я барахталась из последних сил, жадно хватая ртом воздух. Наверное, мне следовало приковать его наручниками к кровати и никуда не отпускать. По крайней мере сейчас я бы от этого не отказалась, особенно если учесть то, как он выглядит.

Дэн смотрел на меня, на его полных губах играла знакомая кривая усмешка, в томных глазах – что-то вроде сочувствия.

«Не жалей меня, ради всего святого, просто возьми с собой».

– Как поживаешь, Милли? – спросил он, и пар от его дыхания заклубился в морозном воздухе.

«А как ты думаешь? Посмотри на меня».

– Отлично, замечательно, просто здорово, – запинаясь, проговорила я. – Какой сюрприз, Дэн, мы уже лет сто не виделись.

«Господи, почему именно сейчас, почему судьба так жестока?»

– Прости, Милли, – улыбнулся он, делая шаг ко мне, и я ощутила аромат его духов, конечно же с феромонами. – Был очень занят. Знаешь, кастинги, встречи, поездки в Штаты, ну и все такое.

Я понимающе кивнула, словно меня точно так же преследовал успех.

– Сэм хочет взять меня в свой проект, и мне постоянно приходится мотаться в Голливуд и обратно.