Женщина женщину всегда оценит по заслугам, тем более две женщины – третью.

Богдан Чешко

В одном тихом московском дворе спрятался неприметный трактир. Мы называли его «Погребок». Очень уютно. А главное – немноголюдно.

Это было наше излюбленное местечко, поскольку находилось в двух шагах от работы. Мы часто собирались здесь в конце рабочей недели, подбивали итоги, а то и просто отдыхали от офисной обстановки.

Вот и теперь мы сидели в самом углу полутемного зала. Уже успели согреться, пили по второй чашке кофе. Я и Ирка курили. Полина сидела, отвернувшись от нас, и притворно покашливала.

Что творилось на улице – лучше было и не вспоминать. Выл ветер. Снег, крутясь ощетинившимся волчком, жалил продрогших прохожих.

– А что, если он не придет? – с надеждой спросила Полина.

– Придет, куда денется! – Ирка раздавила в пепельнице бычок. – Слушайте, девки, не понимаю, чего вы боитесь?

Я посмотрела на нее удивленно.

– Вот тебе раз! Мы же только что все объяснили. И до этого раз пятьдесят. Да мы просто не потянем этот заказ. Ты посмотри на нас! У нас же на лицах написано, что мы лохи!

– Ну почему? – неожиданно надулась Полина, развернулась к зеркалу и аккуратно потрогала рукой свои каштановые кудряшки. – Лица у нас как раз очень даже благородные.

Я тоже резко обернулась. Собственное отражение заставило меня подпрыгнуть на стуле.

– Ой, мама! Крокодил в ванной!

– Да вы чего, блин, девки! – гнула свое Ирина. – Это же не просто заказ. Это супер-заказ! Мы сделаем на нем деньги! Сделаем себе имя!

– Какое имя?! – с горячностью воскликнула я. – Имя потерпевшего – никто? Ира, пойми! Если мы возьмемся за это дело, мы точно окажемся в числе потерпевших! Это тебе не туристическое агентство, где такие же, как мы, три с половиной калеки сидят. Им можно лапшу вешать, что круче нас только звезды. Они про рекламу-то, наверное, в первый раз от нас услышали. Здесь совсем другая песня. Солидная фармацевтическая контора. Не дай бог, что-то пойдет не так… по срокам не будем успевать или, чего доброго, опять с полиграфией напортачим. Все! Каюк! Нам этот твой Лихоборский кишки выдавит. Ты только вслушайся в сочетание звуков: ЛИ-ХО-БОР-СКИЙ! С такой фамилией нормальные люди не рождаются. Сто пудов, он окажется или убийцей, или некрофилом. Или и тем и другим. – Тут я позволила себе вялую улыбочку, показывая тем самым, что только что прозвучала шутка.

Не подействовало. Девицы, по-видимому, были не в настроении погружаться в бездны моего сомнительного чувства юмора.

Полина нервно хмыкнула и с вызовом уставилась на ведущие вверх ступени. Очевидно, решила быть во всеоружии, когда чудовище – главарь фармацевтической группировки – спустится в зал.

Ирка же взорвалась.

– Ты что? Мне не доверяешь? – задыхаясь, начала она…

«Ну все, закипела. Какая досада! – я обреченно уткнулась подбородком в ладонь. – Сейчас нам предстоит выслушать историю Иркиного могущества».

И точно. Завелась заезженная до дыр пластинка.

Легенда эта всегда начиналась одинаково. С обзора обширнейших Иркиных связей. Перво-наперво, со службами безопасности – «нашей крышей», как она их таинственно называла. Я всегда при этом помалкивала. Хотя иногда очень хотелось сказать, что кое у кого крыша давно уж уехала, не воротишь. Вторым пунктом шла статья о наследстве. Донельзя путаная история. Ирка и сама нередко теряла нить. То есть начало ей удавалось, а вот окончание каждый раз не клеилось. Но общий смысл такой: нам от пращуров досталась, мол, некая диаграмма (позже расшифрованная в стенах КГБ и преобразованная в компьютерную программу). Программа эта вроде скатерти-самобранки: задаешь ей пару слов, а она выдает текст, позволяющий влиять на настроение масс. Нет, я не спорю, в рекламном бизнесе – штука очень даже полезная. Но вопрос: как она у Ирки-то оказалась?

Ладно. Проехали.

Со всеми прочими премудростями Ирка выкручивалась изящно. Умных книжек начиталась. У западных коллег позаимствовала. В общем, рассуждала логично и грамотно. И на сей раз даже ввернула нечто, ранее мною неслыханное. Однако я к рекламным новинкам отнеслась до обидного тускло. Стыдно сказать, меня от них разморило.

Дремать с открытыми глазами вообще вошло у меня в привычку. Вот уже больше месяца я спала по три-четыре часа. Так что пришлось научиться, чтобы на какой-нибудь важной встрече впросак не попасть. Это не трудно. Надо только пошире раскрыть глаза. Так широко, насколько возможно, и все время смотреть в одну точку. Выражение странное. Но зато потом чувствуешь себя отдохнувшей.

Ирка о моих способностях знать не могла. Думала, это я так выражаю удивление и даже некоторый восторг, который производит на меня ее речь. Но мысли мои уже бесконтрольно плыли в тумане.

Мне виделось мое прошлое.

Кем я была?

Обычной девчонкой, выросшей в благополучной семье. Папа – умница, интеллигент, начальник. Строгий, но справедливый. Мама – ангел во плоти. Самая лучшая мама на свете. Брат – говнюк. Отравил все мое детство пакостными дразнилками.

Толстая Крыса – вот мое прозвище до семнадцати лет! А потом я перестала быть крысой. Потому что сделала себе химию, и стала Толстой Овцой.

С таким вот малопристойным имиджем я и поступила в институт. А тут, как на грех, первое глубокое чувство. И не к кому-нибудь, а к преподавателю химии. Тихо, но очень проникновенно рассказывал он нам о щелочах и оксидах. Я прослушала все – от первого до последнего слова. То есть буквально. Однако не услышала ничего, кроме голоса обожаемого учителя.

Ради него я стала худеть. Ради него целый год ела одни только яблоки и пила кипяченую воду. Ради него забросила все остальные предметы. И чем это закончилось? К концу первого курса он запомнил мою фамилию. А я с треском вылетела из института.

Так за мной закрепилось среднее (а вернее, очень и очень средненькое) образование.

Потом я пошла на работу. На одну, на другую, на третью. Вот уж действительно тоска зеленая! Вставать по будильнику, тащиться в метро… К тому же выяснилось, что и руки у меня не оттуда растут, и ноги не в нужную сторону ходят, и душа ни к чему не лежит. Кроме, пожалуй, творчества. В этом-то я уж точно не была безнадежна. Но куда же мне было податься? Творцов на зарплате хватало и без меня.

И вот день сегодняшний. Мне едва исполнилось тридцать. Вроде бы возраст обязывает. А я – все та же девчонка. Такая же овца, как и была. Только худая.

Я, правда, себя к худышкам не причисляю, но мои друзья утверждают, будто меня можно использовать как фэн-шуй. Если меня подвесить на сквозняке – буду греметь костями не хуже.