В январе 1944 года остатки добровольческой штурмовой бригады «Валлония», проявив незаурядную изворотливость и осторожность сверх предписанной уставом, сумели выскочить из Корсунь-Шевченковского котла. После этого ее командир Леон Дегрелль приложил титанические усилия, чтобы возродить практически уничтоженное соединение, в чем ему помогало командование Ваффен СС. Увы, вся дальнейшая история бригады оказывается отражением в миниатюре истории Третьего рейха, причем временами на поверхность выскакивают такие детали, о которых адепты Третьего рейха предпочли бы промолчать.

Исходная точка — попытка переформировать бригаду и доукомплектовать ее. Не правда ли, это весьма напоминает попытки воссоздать дивизии, погибшие в Сталинградском котле? Увы, положение на фронте к этому времени было уже настолько катастрофическим, что немцы выметали тылы подчистую, в огонь бросали все, что хотя бы издали походило на воинскую часть. Вот и бригада «Валлония» отправилась защищать Эстонию. И хотя германское командование гордо заявило, что легион спас Эстонию от большевистских полчищ, это было чистой воды вранье, «Валлония» не спасла никого и ничего. Зато всего за одну неделю — повторю: за одну неделю! — легион снова был уничтожен, и его ошметки пришлось снова отправлять в тыл. Такова была судьба большинства немецких частей и соединений летом 1944 года, достаточно вспомнить те, что были перемолоты в ходе операции «Багратион» в Белоруссии. Ну, или если мы заговорили о Сталинграде, то можно вспомнить «новую» 6-ю армию, уничтоженную в ходе Ясско-Кишиневской операции.

Однако помните знаменитые досье из фильма «Семнадцать мгновений весны»? Там писалось: «Характер нордический, стойкий». И вот опять началось переформирование 6-й армии, хотя теперь ее на всякий случай называют «Армейской группой Фреттер-Пико». Ладно, она хотя бы смахивала на армию, имея несколько корпусов, а вот с нашим легионом происходит уже совсем удивительная метаморфоза. Его вдруг решают превратить в целую дивизию! Это очень хорошо показывает, насколько гитлеровская верхушка к этому времени не представляла, в каком мире живет. Дегрелль с новыми силами принимается за решение безнадежной задачи. Предполагается, что будет создана 28-я добровольческая дивизия СС «Валлония» в составе 69, 70 и 71-го гренадерских полков плюс 28-й артиллерийский полк и части поддержки. Помилуй бог! Какая там дивизия?! Вермахт осенью 1944 года переходит на формирование так называемых фольксгренадерских дивизий, то есть ослабленных и недовооруженных пехотных дивизий, где тут про полнокровную говорить…

А еще бельгийцы начали задумываться: по дороге ли им с Третьим рейхом? Потому что теперь слишком многим стало понятно, что эта дорога ведет в пропасть. Да еще соседи-французы наглядно показали, что ожидает «коричневых» в недалеком будущем. То-то Дегрелль начинает причитать о горькой судьбе «незаконно преследуемых». Вот когда коммунистов, английских парашютистов, борцов сопротивления вешать — это суровые законы военного времени и даже где-то борьба за чистые христианские идеалы (Дегрелль особенно любит порассуждать о них), а вот когда берутся за вешателей — это уже произвол и насилие.

«Сообщения о наших освобожденных товарищах заставляли кровь холодеть в жилах. Они описывали жестокое обращение, которому подвергались тысячи мужчин и женщин по всей Бельгии во имя «демократии»: содержание в тюрьмах в нечеловеческих условиях, издевательства, побои, пытки, позор и даже убийства только за то, что они разделяли иные политические идеи, нежели «освободители» в сентябре 1944 года». Судя по всему, Дегрелль убежден, что в гестапо подследственных кормили шоколадом.

Между прочим, у нас плохо представляют масштабы борьбы с коллаборационистами на Западе. Какие-то цифры приводятся в этой книге, другое дело, что к ним следует отнестись с осторожностью. Но вот фактом остается то, что французы после войны повесили более 100 тысяч коллаборационистов. Прикиньте, какой процент населения страны это составляет. Если бы у нас в Советском Союзе столь же принципиально подошли к решению судьбы пособников фашистских оккупантов, никаких власовцев и полицаев в лагерях не оказалось бы. Да, на фронте их в плен не брали, но вот после войны советский суд проявил непонятное милосердие по отношению к тем, кто этого совершенно не заслуживал.

Так вот, к декабрю 1944 года бельгийцы протрезвели, и у Дегрелля не получилось сформировать даже фольксгренадерскую дивизию. Народу удалось наскрести только на два недоукомплектованных полка (69-й и 70-й), пушки нашлись на пару батарей, но никак не на артиллерийский полк. Кстати, любопытная деталь, о которой сам Дегрелль не пишет. Вроде бы части дивизии «Валлония» в боях на Западном фронте не воевали. Но в воспоминаниях нескольких ветеранов мелькают упоминания, что 2-я рота 70-го полка участвовала в боях на плацдарме у знаменитого Ремагенского моста. Основные же силы этой недодивизии опять отправляются на восток для участия в наступлении в Померании. Догадайтесь с трех раз, чем кончилась очередная эскапада? Правильно, наступление провалилось, а «Валлония» снова попала в окружение, теперь в районе Старгарда, и из кольца выскочили лишь немногие.

Таким образом «Валлония» установила рекорд для соединений вермахта: за календарный год она была трижды уничтожена советскими войсками. Восстанавливать ее в третий раз было уже некому и незачем. Леон Дегрелль во избежание ответственности сбежал на самолете в Испанию (любимый маршрут эсэсовцев в мае 1945 года), ну а Третий рейх прекратил свое существование. В связи с этим возникает интересный вопрос. Кто возьмется за подготовку статистических таблиц: сколько раз каждая немецкая дивизия была уничтожена на Восточном фронте?

И судьба бельгийской бригады/дивизии СС «Валлония» служит наглядной иллюстрацией к словам Александра Невского: «Кто к нам с мечом придет, тот от меча и погибнет».

Александр Больных

28 января 1944 года затянулся узел, который завершил окружение 11 немецких дивизий в Черкассах, примерно в 80 километрах от нашей линии фронта.

Однако противник находился в 15 километрах от Корсуни, то есть западнее нашего командного пункта в Белозерье. Мы могли слышать шум танковых моторов.

Днем и ночью мы жили, не раздеваясь и не разуваясь, держа в руках автоматы и гранаты. Саперы были заняты по горло подрывными работами. Ночи были полны подозрительных шумов.

Прошло три дня.

Мы уже начали привыкать к жизни в котле. Мы пережили сотни ловушек на Донце, на Дону, на Кавказе, поэтому кризис для нас был далеко не первым. Мы все хотели думать, что окружение станет всего лишь еще одним веселым приключением. Верховное командование не забудет нас. Контратака наверняка прорвет советское кольцо.

Радиограмма генерала Хубе в принципе подтверждала это. Она была короткой и ясной: «Я иду».