Генерал идет.

Большая колонна немецких танков подходила с юга. Она настойчиво пыталась пробить брешь в петле, которую затянули русские у нас в тылу. Мы с нетерпением следили по карте за продвижением наших освободителей. Десятки деревень были захвачены. В сводке объявили об уничтожении 110 русских танков. Через два дня оставалось совсем немного: прорвать линию вражеских укреплений 9 километров шириной.

И таранный удар действительно последовал. Только нанесли его не немцы, а русские. Они подбросили новые танковые соединения. 300 немецких танков, которые подошли так близко к нам, были вынуждены остановиться, потом немного попятиться, а потом и начать отступление. Вскоре красные создали зону безопасности глубиной 50 километров у нас в тылу. Воодушевленные успехом, дивизии красных начали наступление с юго-востока и юга на внутренний периметр нашего котла, они старались вытолкнуть массу окруженных войск на север и восток, чтобы отодвинуть их как можно дальше от линии фронта, откуда могло прийти спасение. Назревала очередная катастрофа.

С того дня, когда мы были окружены, началось быстрое потепление, словно бы в начале мая. Зимой 1941/42 года во время контрнаступления на Донце мы видели, как буквально за два дня тепло превратило дороги в море грязи. Но вскоре вернулся холод, и дела опять пошли нормально.

Поэтому мы с нетерпением ждали снега. Стремительно летящие черные тучи закрыли небо. Сыпался мелкий противный дождь, который тут же превращался в сверкающий мокрый лед, ходить по которому было почти невозможно. Затем поля снова стали желтыми и коричневыми. Хорошо промытый лес расправил свои багряные ветви на холмах. Дороги расплылись под колесами множества машин, а потом стали просто жидкими. Серая вода плескалась чуть ли не в кабинах.

Мы все еще смеялись. Это было смешно. Ведь каждый был покрыт грязью с головы до ног.

Наконец спустя пять дней холод вернулся. Каждый блиндаж и каждый окоп были полны талой воды. Все солдаты, вооружившись котелками и банками из-под консервов, пытались их осушить.

Поля размокли настолько, что стали совершенно непроходимыми. Дороги тонули все дальше и дальше, вода поднялась на метр, если не больше. Склоны холмов превратились в смертоносные катки. Тракторы работали день и ночь, пытаясь затащить наверх автомобили, которые тут же скатывались обратно.

Внутри котла оказались 15 ООО самых разных машин, 15 ООО машин, которые образовали подобие кольца, стягивающегося все туже и туже под ударами примитивного врага, нечувствительного к уколам стихий, ведь солдаты противника просто любили ползать в грязи бескрайних болот.

* * *

Русские захватили несколько важных складов, находящихся в 50 или 60 километрах южнее того места, где встретились армии красных, замкнувшие кольцо вокруг Черкасс. Огромное количество боеприпасов и топлива было потеряно в первый же день.

Используя большие транспортные самолеты «Юнкере», германское командование немедленно послало помощь осажденным дивизиям.

В Корсуни находилась посадочная полоса. Самолетам приходилось действовать с предельной аккуратностью. Каждый день прибывало до 70 машин с боеприпасами, бензином и продовольствием. Как только их разгружали, на борт поднимали тяжелораненых. Таким образом мы сумели эвакуировать из котла практически все госпитали в кратчайшее время.

Но советские истребители были начеку. Они патрулировали в затянутом тучами небе, точно коршуны кружили над аэродромом. Каждый день от 12 до 15 «Юнкерсов», сбитых буквально сразу после взлета, падали, объятые пламенем, на землю под истошные вопли раненых, которые горели заживо.

Это было ужасающее зрелище.

Но самолеты продолжали героически и методически прилетать, не допуская ни малейшей задержки, до самого последнего момента, пока хляби небесные не сделали полеты невозможными.

После недели оттепели и дождей посадочная полоса окончательно превратилась в болото. Саперы испробовали все средства, пытаясь осушить полосу и сделать ее хоть сколько-нибудь твердой. Бесполезно. Последний самолет перевернулся, попав в лужу глубиной метр. После этого до конца ни один самолет не смог ни взлететь, ни приземлиться в Корсуни.

Мы были предоставлены самим себе.

* * *

Штурмовая бригада «Валлония» находилась на самой восточной оконечности котла, поэтому она избежала самых жестоких ударов противника в первые дни операции.

Как и ожидалось, противник сосредоточил свои главные усилия на южном и западном фасе котла. Две советские ударные группировки соединились и после этого отважно отражали удары немецких сил, пытавшихся прорваться к нам. Красные бросили все свои танки и огромные массы пехотных и кавалерийских дивизий в этот коридор.

В Ольшанке на Днепре красные вели наступление только по радио. Мощный передатчик, установленный прямо напротив наших позиций, каждый день вел пропагандистские передачи на засахаренном французском. Диктор с парижским прононсом любезно информировал нас о нашем положении. Он пытался сагитировать нас, расписывая прелести сталинского режима и приглашая перейти к генералу де Голлю. Он приглашал нас идти к русским окопам, держа в руке белый носовой платок, как сентиментальная тетушка.

Этой слащавой советской пропаганде не хватало ни воображения, ни хитрости. Два наших солдата, захваченные в Лозовке, были приведены на командный пункт командира дивизии. Он предложил пленным сесть за стол, на котором был накрыт королевский обед, угостил великолепным шампанским и предложил прекрасный шоколад. Затем этот разряженный лицемер повез их в своей машине на фронт.

Охранники позволили этим двоим перейти линию фронта, примерно так выпускают канареек из клетки.

Затея имела колоссальный успех. Буквально все начали пускать слюнки при мысли о шампанском и шоколаде, которые получили эти бедняги. Но отъявленный филантроп и обожатель валлонов ничего не добился. Ни одна рыбка не попалась на крючок, который выглядывал столь откровенно из-под наживки.

Когда противник ударил по тыловому фасу котла, дивизия «Викинг» была вынуждена отвести назад подразделения, державшие берег Днепра, и отправить их на юго-восток. Через несколько дней наш левый фланг оказался совершенно беззащитным. Никто не остался прикрывать 80 километров берега Днепра к северо-востоку от наших позиций. Впрочем, около 200 немцев из дивизии «Викинг» беспрестанно метались вдоль берега туда и обратно на крошечных броневиках.

Красные отправили патрули через реку и обнаружили брешь. Теперь у нас не осталось ничего, кроме слабых позиций у слияния Днепра и Ольшанки. Все, что оставалось русским, — это уничтожить последнее препятствие на восточном фасе котла и нанести удар в тыл нашим основным силам.

Особенно нас беспокоил деревянный мост, построенный через Ольшанку на западной опушке села Мошны.

За рекой мы создали два сильных опорных пункта, каждый из которых заняли 10 человек с двумя пулеметами. Если бы красные атаковали этой же ночью крупными силами, они смяли бы эти посты и захватили мосты в целости.