Маковеев Иннокентий

Аомби

Глава 1

Голубое море искрится в ярких лучах. Бриз овевает прохладой. Девушка в красном купальнике играет в волнах, улыбается мне, манит. Я несу ей «Секс на пляже».

«Дзз, дзз. Дзз, дзз», — неприятный звук проникает в моё сознание, и сон рушится, как песочный замок, нахлынувшей волною. Эх, я почти принёс красотке коктейль. Мне часто снится море. Может потому, что я там никогда не был, может потому, что я там никогда не побываю.

«Кто пришёл в такую рань?! Только не сосед!», — думаю я, пока рука тянется к недопитой бутылке виски. Делаю несколько глотков. Гремучая смесь обжигает всё внутри.

Утренний свет застрял в занавесках, в комнате темно. На цыпочках подбираюсь к двери, смотрю в глазок. На лестничной площадке покачивается высокий, нескладный мужчина 35 лет с тёмными длинными волосами и опухшим красным лицом — мой друг, я зову его Егерем. На нём чистая серая куртка и чёрные брюки без заплат. Это можно назвать хорошей одеждой.

— Кажется, улеглось, — говорит Егерь, зайдя в прихожую. Вид у него болезненный. — Подыскал тебе жилище получше. Собирай вещи.

— Дай вначале проснуться.

— Я принёс тебе машинку для стрижки волос. На человека станешь похож.

— Думаю, не стоит.

— Это нужно для дела.

Выпитое виски ударило в голову. Провести бы пару минут в кислородной маске.

В ванной стригусь под шесть миллиметров. Без насадки сбриваю густую месячную щетину, весь облепленный волосами встаю под душ. Холодная, ржавая вода не делает меня чище, зато бодрит. Трубы в доме давно пора менять. Впрочем, воду скоро отключат во всём районе. Полотенце превратилось в тряпку, но другого нет. Вытершись, я остаюсь влажным. В осколке зеркала не отражается монстр, это плохо.

На кухне закипает чайник. Егерь заглядывает в пустой неисправный холодильник.

— Я на диете, — пытаюсь я шутить.

В городе перебои с поставками продуктов. В первую очередь обеспечивают фронт.

Я открываю скрипучие дверцы кладовки и достаю две банки консервов, на которых не указан срок годности. Вероятно, продукт просрочен.

— Мешки денег, а купить ничего не можем, — досадую я.

— Слышал, товары скоро привезут с юга, — Егерь кивком указывает на спинку соседнего стула. — Кэт тебе вещи передала. Ты навести её.

— Всё собираюсь.

Кэт отыскала для меня джинсы, футболку, свитер. Одежда неновая, но без потёртостей и заштопанных дыр. Ткань пахнет стиральным порошком. Я с удовольствием переодеваюсь в чистое.

Внутри консервов лежит цельный кусок мяса, покрытый говяжьим жиром и пряно пахнущий заливкой. Вкус отличный. Продукт не испортился. Мясо без шкурок и желваков. Вероятно, эти консервы из стратегического запаса. От еды мне становится лучше, голова проясняется.

За 15 минут собираю рюкзак сношенных вещей. Накинув чёрную кожаную куртку, выхожу с Егерем на улицу. Аомби уже начинают выползать из своих обителей. Я стараюсь избегать встреч с заболевшими. В контакт с Аомби обычно вступает Егерь. Не мешкая, пересекаю дорогу и прыгаю в чёрно-серый автомобиль, на первый взгляд самый обычный, то есть убогий. Кузов покрыт несколькими слоями краски, где-то краска вздулась, где-то отслоилась, где-то стёрлась. Вокруг автомобиля установлен ржавый массивный бампер, на котором образовалось множество вмятин.

Егерь жмёт на газ. Надеюсь, сегодня мы никого не собьём насмерть. Я это просто ненавижу. Весь день потом мурашки по коже, дрожь в теле, и сплю ужасно, а смириться со случайными убийствами, значит, окончательно сойти с ума.

Подвеска автомобиля страдает. Дорога разбомблена артиллерийскими снарядами и разбита гусеницами танков. Здесь на окраинах города когда-то шли бои. Многие дома повреждены, часть полностью сгорела и разрушена.

Артиллерия Северного города до сих пор бьёт по жилым кварталам. Так говорят в проекциях. На самом деле периодические обстрелы дело рук местных властей. Они обманом сплачивают население перед общей угрозой.

Ближе к Центру становится оживлённее. Военные броневики едут на таран. Развалюхи путников жмутся к краю дороги. На тротуарах Аомби получают скудные пайки и едят за грязными столами.

Главная дорога отремонтирована. По обеим её сторонам установлены заградители. Они препятствуют выходу пешеходов на проезжую часть, скрывают нищету соседних улиц, и самое главное, не позволяют автомобилям выезжать на тротуар. Аомби ужасные водители, поэтому ко всем автомобилям приварен защитный бампер. Автомобили регулярно сталкиваются. Если удар несильный, то его никак не учитывают. Случаются и чудовищные автокатастрофы. Для устранения их последствий к ключевым развязкам подогнаны краны. Они убирают груды искорёженного металла.

Солнце поднимается всё выше над горизонтом. Весенние лучи отражаются от тонированных стёкол автомобиля. Я медленно погружаюсь в дрёму. Чтобы не заснуть, иногда поддаю газу автомобилю (педали управления расположены напротив обоих передних сидений). Наверное, я бы забылся, но Егерю становится дурно. Он постоянно напивается с Аомби, чтобы выудить у них информацию, поэтому у него проблемы со здоровьем. Егеря начинает знобить, на бордовом лице выступают крупные капли пота. Похоже, его вот-вот вырвет. Я опускаю водительское стекло. Егерь почти перестаёт держать руль, и автомобиль начинает мотать из стороны в сторону. Бампер машины ударяется о заградитель, высекая снопы искр.

— Передай управление, — прошу я.

Егерь устало смотрит на меня, нажимает на переключатель рядом с рулём, и руль плавно перемещается по передней панели ко мне. Я выравниваю курс автомобиля.

Спустя десять минут Егерь указывает мне, где свернуть с главной дороги и припарковаться. Я въезжаю на обочину боковыми колёсами, глушу мотор. Егерь самостоятельно выбирается из автомобиля.

— Ты как? — спрашиваю я. Егерь что-то невнятно бормочет. Ему всё ещё плохо.

Я следую за Егерем в гостиницу Парадайс. За стойкой нас встречает высохший, словно мумия, Аомби лет семидесяти в белой рубашке.

— Оливер, — представляет его Егерь.

Лицо старика расплывается в услужливой улыбке. Похоже, Егерь завербовал этого Аомби.

— Шон, — представляюсь я.

Оливер выкладывает на стойку два ключа и говорит слабым голосом:

— Лифт работает.

Егерь забирает один ключ себе, другой беру я.

Кивнув на прощанье Оливеру, иду к лифту и поднимаюсь на пятый этаж.

Мой номер можно назвать роскошным: две отремонтированные комнаты, обставленные корпусной мебелью, двуспальная кровать, телевизор. Всюду чистота и порядок.

— Я слышал, что власти собираются поймать оставшихся уцелевших, — говорит Егерь.

— Предыдущие их попытки провалились.

— На днях в «Феникс» зашёл Погонщик. Он был расстроен, выпивал. Я подсел к нему и выяснил, что случилось: в торговом центре был пожар, его напарники сгорели заживо, а он чудом спасся, неизвестный офицер вывел его прямо в закрытую часть города.

— Там есть проход?

— Нужно проникнуть в торговый