Пожалуй, умение вовремя остановиться — это то, чему я никогда не смогу научиться.

Взять хотя бы вчерашний день. Впервые за десять лет наша команда многоборцев Земли по бовиспу (боевым видам спорта) выиграла первенство Галактики. По этому поводу мы оккупировали ресторан «Бездна» и полночи праздновали победу, а потом до утра гуляли по городу. Каждый пытался поразить остальных своим рассказом об удивительных местах на планете Шаркус, где он, и только он, сумел побывать. Стив, известный обжора (и как при этом ему удается сохранять спортивную форму?), обедал в подводном стеклянном ресторане, совершая путешествие среди красочных пейзажей глубинного ландшафта. Джекки, претендующая на роль меломанки, спускалась в музыкальные пещеры, где подземные ветры, проходящие сквозь лабиринт пористых скальных пород, создают неповторимую гармонию звуков. А Нгбанга вообще загорал на берегу кипящего озера, хотя непонятно, зачем ему это, — по-моему, горький шоколад выглядит бледной поганкой по сравнению с натуральным цветом его кожи.

— Серега, а что ты увозишь отсюда, кроме двух золотых медалей? — спросил Валерка.

Стыдно признаться, но я, кроме гостиницы и спортивного зала, не был нигде. Бовисп включает в себя разные виды единоборств с применением и без применения холодного оружия, и каждый член команды участвовал как минимум в трех видах состязаний. Любой проигрыш автоматически исключал соревнующегося из дальнейшей борьбы, но зато предоставлял возможность осмотра достопримечательностей планеты. Кто же мог предположить, что мне придется сражаться в двух финалах и еще участвовать в борьбе за третье место. А при таком раскладе света белого не увидишь, не то что местной экзотики.

Когда все закончилось, единственным желанием было упасть и часиков надцать не расставаться с подушкой, чем я и занимался в день торжественного награждения команды. Только благодаря настойчивости ребят удалось успеть к неофициальной части закрытия соревнований.

Посему мой ответ прозвучал уклончиво:

— Одну бронзовую.

— Понятно, — протяжно вывел Валерка, — продал душу за металл.

— Э… — открыл я было рот и замолчал, вернее, сделал очень длинную паузу. Вступать с ним в словесные баталии — дело почти безнадежное, в котором не помогают и два моих университетских образования. При желании Куронин мог бы стать чемпионом Галактики по язвительности. Интересно, а как бы назывался такой победитель? Наверное, «главная язва Галактики» или «главная галактическая язва». Как-то сразу представилось межзвездное пространство с пораженным участком. Если всю ядовитую энергию Валерки направить в русло спорта, то на соревнованиях он сможет выступать один за целую команду. — Просто отложил все на последний день, — наконец нашел я нужные слова.

— Вернее, на последний час, потому что через два нужно быть в аэропорту, а на Карагане ты, кроме голого бетона, вряд ли что увидишь.

Караган являлся естественным спутником планеты, единственной достопримечательностью которого был космопорт.

— Да какие проблемы! Вон очень подходящее заведение, и дверь как раз открыта.

На вывеске крупными буквами было выведено: «ЛУЧШАЯ ПАМЯТЬ О ШАРКУСЕ».

— А вдруг это бордель? — невинным голосом поинтересовался Куронин.

— Но я же с командой. Надеюсь, не бросите одного в трудную минуту?

— Да, Воронцов, за пределами ринга ты без нас и шагу ступить не можешь, — последнее слово собеседнику Валерка не оставлял никогда.

Мы зашли в помещение, освещенное зелеными лампами. Из-за стойки вышел пожилой мужчина в темном комбинезоне.

— Что желают молодые люди? — почти без акцента произнес он.

— А чем вы торгуете, уважаемый?

— Я наношу знаки на кожу. — И старик предложил большой альбом с изображениями татуировок.

Ребята переглянулись. Все в команде знали мое резко отрицательное отношение к боди-арту.

Вот именно тогда и нужно было остановиться.

Что, кроме собственного упрямства и никому не нужного позерства, помешало мне просто извиниться и покинуть экзотическое заведение? Но нет, я уверенно взял в руки проспект и начал его листать. Диковинные растения и животные, композиции из древних видов оружия, причудливые орнаменты и целые пейзажи самых красивых мест Шаркуса предлагались желающим в память о пребывании на планете. Переворачивая очередную страницу, я вдруг заметил листок бумаги с изображением маленького пятиугольника и обрадовался ему как родному.

— Мне, пожалуйста, вот это. Скромно и со вкусом. Если можно, сделайте на шее, чтобы из-за воротника не было видно, — сказал я, поскольку не хотел раздеваться, а на руках после соревнований практически не осталось живого места из-за синяков и кровоподтеков.

Мастер усадил меня на стул и принялся за работу, которая, несмотря на простоту рисунка, заняла довольно много времени. Рассчитываясь со мной, он вручил в подарок листок с изображением татуировки. Видимо, старику не хотелось еще раз выполнять такой дешевый заказ, и он решил избавиться от простенькой геометрической фигуры, случайно оказавшейся в шикарном проспекте.

До отправления на Караган оставалось меньше часа, и мы побежали в гостиницу за вещами, боясь опоздать в космопорт к вылету.

В аэробусе я почувствовал слабое жжение на шее. Не хватало еще подхватить какое-нибудь воспаление. Однако легкая вибрация и монотонный шум двигателей быстро успокоили измученное хроническим недосыпанием сознание. Я провалился в сон, точно в омут.

Никогда раньше не видел такого странного дорожного столба. Он располагался на круглом пятачке, от которого стремительными лучами убегали в степь семь разноцветных тропинок. На макушке столба находился флюгер, а чуть ниже расположились семь указателей с непонятными надписями, выполненными какими-то округлыми знаками. Стоило дотронуться до одного из указателей, как мирно дремлющий вертун начал движение вокруг своей оси. Сделав несколько оборотов, флюгер остановился в направлении синей дороги, и тут же все остальные цвета погасли.

Хороший способ выбора. Когда остается одна тропинка, исчезают сомнения о том, куда двигаться дальше.

Как только я вышел за пределы площадки, все вокруг моментально преобразилось. Степной ландшафт сменила мрачная болотистая местность.

Извилистая дорожка повела меня мимо затянутых тиной крохотных водоемов, мимо гнилых стволов больших деревьев и камней, поросших лохмотьями мха. Зеленая тоска тяжким грузом сдавила сердце. Внезапно посреди дороги возник светлый столик, и это странное появление чего-то, непохожего на мрачную окружающую обстановку, меня несколько взбодрило.

Прямо посреди стола на белоснежной скатерти сидел тритон-переросток, а по бокам от него две гигантские жабы, и каждая из них держала в лапах пивную кружку. Странная компания — вроде их трое, а «соображают» только на двоих.