Сонич Матик

Бегемоты ищут дом

Бегемоты ищут дом

В глубокой лесной чаще, где сквозь еловые ветви не проникает ни солнечный свет, ни солнечный зайчик, чмокало и фыркало мутное болотце. Зеленоватым сумраком над ним поднимались запах тины и тучи гудящего гнуса. Вот в этом сказочном месте и жили два бегемотика. И им было хорошо.

Бегемотики вместе радостно ловили лягушек и разгоняли мошкару. Жевали один на двоих пучок болотной ряски, будто это самое лучшее в мире лакомство. Им казалось уютно быть вдвоем там, где с трудом помещался один из них.

Точнее им было тесно, но так хорошо рядом друг с другом, что весь окружающий их мир они не замечали. Главное, чтобы всегда быть вместе.

Однажды на закате, как обычно, болтая о том, о сем, они поделились своими мечтами. А когда зажглась первая звезда, они поняли, что у них есть одно общее желание — найти дом. Дом, где они смогли бы поворачиваться и одновременно, и по очереди, и в любом направлении, и занимать места столько, сколько нужно каждому.

Это было смешное желание, можно сказать, прихоть. Но они понимали, что с каждым годом в тесноте лапы все больше будут уставать и болеть, и тут уж будет не до дружбы.

Всю ночь они воодушевленно придумывали дом своей мечты, а на утро, полные решимости, двинулись на поиски.

Когда вышли они из болота, оно так обмелело, что у камней показались спины.

Вздохнули бегемоты, жаль было покидать родной дом. Но, оглянувшись в последний раз, они отправились в путь. Напролом через Ежовый ельник, перетопали Медвежью опушку, спустились в Змеиную канаву, взбежали по Коровьему полю на Петушиную гору, а оттуда скатились в заповедные места. Об этих краях они ничего не знали. Слухи отсюда уже не доходили до их старого болота. Вот в этом чужеземье бегемотики собирались найти себе приют.

На пути у них вытянулась тихая река. А на ее берегу показалась подходящая полянка. Здесь стояла высокая сочная трава, прыгали лягушки, порхали птицы и стрекозы, а вода была и вкусная, и прозрачная, и очень холодная.

Обрадовались бегемотики, от счастья начали толкаться и бултыхаться в реке, жевать все, что попадется, да носиться по поляне за всякой живностью.

Вдруг из-под куста вылез большой хромой гиппопотам. Серая шкура шрамами разрисована. Ухо на сторону заломано. И как начал их ругать-выговаривать:

— Что ж вы делаете? Мимо бы шли себе, разорители! Покоя лишили, траву поели, остальное утоптали, грязь растащили, воду взболомутили, друзей — лягух разогнали, птиц распугали! Кыш отсюда, юнцы толстокожие!

— Прости нас, дяденька. Мы дом ищем. Здесь так тихо было, будто никто не живет. Вот мы и радовались, что наконец-то нашли себе место, — оправдывались, слезливо морща морду, молодые бегемоты.

— Вот то-то и оно! Тихо было, пока Вы не пришли!

Топал хромыми ногами гиппопотам, ругался, глазами сверкал. Видит, совсем расстроились бегемотики, стыдно им, плачут, глаза не знают, куда девать. Оттеплило на душе у гиппопотама. Думает: «Кусты нарастут, трава поднимется, птицы и лягушки вернуться, вода отстоится. А эти бедолаги куда пойдут?». И говорит:

— Не ревите, бестолковые! Здесь вам остаться, конечно, не дам. Но за бродом поляна есть побольше этой. Заброшенная она. Заросла вся. Живности мелкой там тьма, а порядка нету… Идите за мной, покажу вам.

И отвел Гиппопотам бегемотиков вниз по реке, через брод. Там, у холма, огромная поляна с видом, о котором можно только мечтать!

Радости бегемотячьей было не передать. Уж и скакали, и топали, и ревели, и тискались. А старого гиппопотама благодарили, как могли. Позвали на новоселье. На празднике посадили на лучшее место, накормили вкуснейшими лакомствами, порадовали приятной компанией. И приходил гиппопотам к бегемотикам всегда, если заскучает. Так у них было весело и уютно.

Бегемотики с той поры не нарадуются друг другу и все удивляются, как же быстро сбываются мечты! Всего-то надо было выйти из своего болота. И вместе, глядя на звезды, продолжают мечтать.

Чужие шишики

По рельсам вперед мчался поезд. Не скоростной поезд, и не тихоход какой-нибудь. Он шел на своей скорости, равномерно постукивая колесами. Ни резких торможений, ни рывков машинист не допускал. Управлял поездом обстоятельный Медвежун. План-график выполнял, но и к просьбам пассажиров прислушивался.

Едут по лесу, Зай-Уц кричит:

— Грибок, грибок!

Притормаживает Медвежун, а Зай-Уц за грибком прыг-прыг!

Едут вдоль реки, Салимундра говорит:

— А нет ли в нашем графике минутки на одну маленькую рыбку?

Медвежун улыбнулся, с планом сверился и остановился. Посидели, рыбку поудили, дальше помчались.

На запланированной остановке Черешпанька с Медвижинкой дрова заготовляют, шишки собирают. На следующей остановке другие звери за это хозяйство в ответе будут. А пока они отдыхают, ягодами лакомятся, на лес любуются. Ни суеты, ни спешки, а дела сделаны.

Как-то на такой остановке, когда Зай-Уц под кустами ветки для паровоза собирал, упала на него большая сосновая шишка. Самая большая, какую он когда-либо видел в лесу. А следом на него упала рыжая Бельвжичка:

— Ты кто?! — спрашивает рыжехвостая.

— Здравствуй, я Зай-Уц. А как тебя зовут? Почему ты тут одна?

— Здравствуй-здравствуй! Бельвжичка я! Ой, спешу… Хорошенький ты какой! От тех-то я уже оторвалась, а за этими все никак не успеваю… О-о-о-о! Еще одна! — В ловком прыжке она сбила еще одну огромную шишку. — Ну все, мне пора, миленький! Я поскакала!

— До свидания, Бельвжичка! Удачи тебе во всем!

Хотел было Зай-Уц продолжить свои дела, как не успев скрыться из вида, Бельвжичка снова прискакала.

— А ты откуда здесь? Сам? Один? Зачем тебе столько веточек?

— Мы едем вперед по лесу на паровозе. Вот чтобы паровоз мог ехать, мы для его котла растопку и собираем: Медвижинка, Медвежун, Черешпанька и Салимундра. У нас у каждого свои занятия, а дело одно делаем — вперед едем.

— А! Так я вам пригожусь. Я вон какая умелая! И все знаю. Пошли скорей на поезд.

— Подожди! Я еще палочек не насобирал!

— Ничего-ничего, сейчас все вместе быстренько много соберем и в путь, чего зря время терять — лес разглядывать. Лес — он всегда лес. А ягоды можно и в поезде поесть. — Так они и помчались к месту, где звери вокруг паровоза своим занятиям время нашли.

Перед поездом Бельвжичка окинула взглядом спокойно занимавшихся делами зверей:

— Та-ак! Черешпанька, чего это ты