Пасмурным апрельским утром элегантная карета подъехала к дому номер восемь по Портмэн-сквер. Вероятно, ее здесь ждали, поскольку двери тут же распахнулись и с крыльца спустился лакей.

В дверном проеме маячил одетый с иголочки джентльмен средних лет. Он не уронил своего достоинства выходом на улицу. Руки его были сцеплены за спиной, лоб нахмурен, морщинки сбегали от острого носа к подбородку. По всему было видно, что подобное выражение лица ему не в диковинку.

Дама подала лакею затянутую в перчатку руку и с его помощью вышла из кареты.

– Спасибо, Маггинс, – поблагодарила она с улыбкой, – Как твои дела? Ты оправился после приступа подагры? Надеюсь, у миссис Маггинс все в порядке?

Продолжая улыбаться, она расправила складки дорожного платья и с искренним интересом стала слушать лакея. – Очень рад вас видеть, миссис Пенхэллоу. – Осмелев, Маггинс добавил:

– Миссис Маггинс тоже будет рада.

– Маггинс! – крикнул джентльмен из дверей. – Хватит болтать на улице. Пожалуйста, проведи мою сестру в дом.

Леди взглянула на крыльцо и, вновь улыбнувшись, быстро поднялась по ступенькам. Она была гораздо моложе брата и значительно приветливее, о чем свидетельствовали большие карие глаза и лучезарная улыбка.

– Здравствуй, Брюс, – поздоровалась она, беря его руки в свои и подставляя щеку для поцелуя. – Я приехала сразу, как только прочла твое письмо.

– Почта работает из рук вон плохо, не то что раньше, – проворчал он. – Я написал тебе четыре дня назад. Я останусь здесь и прослежу, чтобы Маггинс и кучер аккуратно спустили твой багаж.

– Но я остановилась на Кавендиш-сквер. Я приехала вчера поздно вечером. Ты забыл, что у Уэба был дом в городе?

Джентльмен нахмурился, отходя от двери.

– Ты остановилась в другом месте? А ведь я написал, что ты нужна Фебе. Сегодня же перевези свой багаж сюда, Элис. Нет смысла жить на два дома и тратить лишние деньги. Я все устрою.

– Не заводись, Брюс, – отрезала миссис Элис Пенхэллоу, снимая шляпку и лайковые перчатки. – Уэб оставил мне приличную сумму и дом. А что касается Фебы, то я приехала именно из-за нее. В ближайшие дни я буду в полном ее распоряжении. Как дети?

– Они покрылись сыпью, лежат в лихорадке и капризничают. Аманда держится от них подальше, боясь заразиться и пропустить светские развлечения. Джарвис приехал четыре дня назад – через час после того, как я отправил тебе письмо.

Элис ободряюще похлопала Брюса по руке.

– Я помогу бедной Фебе ухаживать за детьми, – пообещала она. – Вот увидишь, она скоро станет прежней – такой же веселой. Ну что, мы так и будем стоять в холле или пройдем в комнату?

– Я велел миссис Маггинс принести чай в утреннюю гостиную, – откликнулся Брюс, подходя к лестнице, – Но если ты приехала вчера, Элис, то у тебя было время выпить чаю на Кавендиш-сквер.

– Да, я уже позавтракала, Брюс, но чашечка чая никогда не помешает. Приведи ко мне Фебу. Она расскажет, как обстоят дела, и я начну ухаживать за детьми.

– А ты болела корью? Если нет, то тебе лучше не ходить в детскую. Я слышал, что корь смертельна для взрослых.

Элис засмеялась:

– У меня была корь в детстве. Сходи за Фебой. Она ожидала увидеть невестку на грани нервного срыва после того, как неделю назад двое ее маленьких детей заболели корью. Сколько помнила Элис, Фебе нравилось ощущать себя слабой, беспомощной женщиной. Но волнение и холодность, с которыми Феба приняла гостью в утренней гостиной, имели другую причину.

Как оказалось, болеющие дети были не главным предметом тревоги их матери. Больше всего ее беспокоило то, что она не может сопровождать старшую дочь на многочисленные балы и светские рауты.

– Я должна быть с ней, Элис, – объяснила она, подавшись вперед в велюровом кресле. Как обычно, она говорила тихо, словно выдавала скандальную тайну. – Даже если бы мои бедные малыши были на пороге смерти, я пренебрегла бы обязанностями сиделки ради моей драгоценной Аманды. Ей надо найти приличного мужа.

Элис прекрасно понимала, зачем ее вызвали. Она поняла это в тот самый момент, когда распечатала письмо брата. Прочитав послание и тяжко вздохнув, она села за стол, чтобы выразить на бумаге свои сожаления друзьям, пригласившим ее на различные увеселительные мероприятия, которые должны были состояться в ближайшие несколько недель, после чего велела горничной паковать сундуки.

Приехав в Лондон, она предпочла не обременять брата, а остановиться в собственном доме. В свои двадцать девять лет Элис, к сожалению, была вдовой: бедный Уэб упокоился в могиле, прожив с ней всего девять лет.

– Сама леди Джерси обласкала Аманду позавчера на балу у лорда Мэйтленда, – сообщила Феба.

– С кем ты приехала, Элис? – строго спросил Брюс. – Только не говори, что ты взяла с собой миссис Поттер. Ее муж занят делами.

– И хочет, чтобы супруга была при нем, – подхватила Элис. – Я привезла свою горничную Пенелопу. Она очень обрадовалась, узнав, что мы едем в Лондон. Всю дорогу до Кавендиш-сквер она не отрываясь смотрела в окошко кареты. Но компаньонки со мной нет. Она мне не нужна.

– Ох, милая! – выдохнула ее невестка. – Ты не должна жить в Лондоне одна. Это неприлично.

– Вздор, – бросила Элис, поставив чашку с блюдцем на стол.

– Когда в обществе узнают, что я позволил своей сестре совершить такой опрометчивый поступок, разразится скандал. Или тебя не волнует, что скажут обо мне люди? – раздраженно поинтересовался Брюс.

– Нет, не волнует, – откликнулась Элис.

– На балу у Мэйтленда с Амандой танцевал мистер Уэстхейвен, – радостно сообщила Феба. – Мы так ему благодарны! Он ввел ее в высший свет.

– Пирс был на балу? – удивилась Элис. – Как странно! Я не могу представить его на светской вечеринке. Значит, он все еще в городе?

– Да, – подтвердила невестка, еще сильнее подавшись вперед и при этом чуть не упав с кресла, – он пробудет здесь весь сезон. Говорят, он ищет жену. Давно пора! Он наследник лорда Берринджера, владельца Бингамен-Холла в графстве Бедфордшир. Почти девять лет он оплакивал бедную миссис Уэстхейвен. Мне показалось, что он ухаживает за моей дорогой Амандой, но, по-моему, он несколько староват для нее. Как ты считаешь?

– Пирс ухаживает за Амандой? – изумленно повторила Элис слова невестки. – Да, Феба, я думаю, что он действительно староват. Аманде едва исполнилось восемнадцать, а Пирсу уже тридцать шесть. – Ты права, но это была бы отличная партия, – задумчиво произнесла Феба. – Все гадают, кого же в конце концов выберет мистер Уэстхейвен.

Элис встала.