Имя Петра пользовалось таким обаянием в Средней Азии, что и хивинский хан просил себе прав русского гражданства, рассчитывая, что звание русского подданного защитит его от притязаний бухарского хана, считавшего Хиву своею данницею.

В сущности, расчет Хивы был весьма нехитрый: подчиниться номинально государю, который, по отдаленности, не мог пользоваться фактически никакими правами сюзеренства, было, конечно, выгоднее подчинения ближайшему соседу. Тем не менее Петр решил воспользоваться случаем подчинить себе среднеазиатские ханства — в действительности. Дабы овладеть единственным для России путем в Индию и Китай, страны богатые и для русской торговли пока недоступные, он указал для русской предприимчивости два направления: со стороны Каспия и со стороны Иртыша.

В этих направлениях и двинуты были первые экспедиции наши в Среднюю Азию для возведения опорных пунктов и расследования путей.

Еще в 1700 году прибывший посланец хивинский вручил Петру Великому грамоту хана Шаниаза, который просил принять его, со всем подвластным ему народом, в подданство России.

Грамотою, от 30 июня того же года, Петр Великий изъявил свое соизволение и подтвердил его впоследствии, в 1703 году, новому хану хивинскому Аран-Махмету, но ханы хивинские искали собственно защиты против Бухары, а Петр, занятый войнами со шведами и турками, не мог ничего предпринять в пользу ханов. Между тем, несмотря на принятие Хивы в подданство, у нас все-таки продолжались торговые сношения и с Бухарою, от которой Хива была вне зависимости. В 1713 году в Астрахань приехал некто Ходжа Нефес, садыр одного из туркменских колен, и сошелся с князем Самановым,[1]которому и передал, что желает предложить русскому царю завладеть страною при Аму-Дарье, где будто бы находится золотой песок. Он рассказал, что хивинцы, опасаясь России, засыпали то устье, которым Аму-Дарья впадала в Каспийское море, но прибавил, что можно без больших усилий уничтожить плотину и возвратить реке прежнее течение, в чем русским будут помогать и туркмены.

Саманов проводил Нефеса в Петербург и, при посредстве гвардии поручика князя Бековича-Черкасского,[2]представился вместе с туркменцем Петру Великому.

В то же время Петр Великий получил известие от губернатора сибирского князя Гагарина о том, что в Малой Бухарин, при городе Эркети (нынешний Яркенд), на реке Дарье находится золотой песок. Эркет или Яркенд стоит на р. Яркенд-Дарье, которую, очевидно, у нас считали с Аму-Дарьей тождественною. Предлагая завладеть городом Эркетом, кн. Гагарин считал нужным по дороге от Тобольска до Эркети построить крепости: первую на Иртыше близ Ямышева озера или Балхаша, а потом по усмотрению и другие. Он брался устроить крепости, оставить войска и даже содержать их из доходов Сибирской губернии.

Находившийся в то время в России хивинский посол Ашур-бек подтвердил показания кн. Гагарина и предлагал Петру Великому близ того места, где прежде впадала Аму-Дарья в Каспийское море, построить крепость и снабдить ее гарнизоном.

Война с Карлом XII была блистательно окончена, и на свободе Петр усердно занялся своею давнишнею мыслью открыть путь в Индию. Петр обласкал Ашур-бека, послал с ним в подарок хану 6 пушек с порохом и снарядами и поручил ему проехать в Индию, откуда привезти барсов и попугаев.

Впоследствии, когда сделалось известным об убиении хана, Ашур-бек был задержан в Астрахани, а пушки отобраны и, кажется, пошли с Бековичем.

Не столько золото, сколько возможность обратить величайшую из рек Средней Азии, Аму, в Каспийское море и тем открыть удобный путь сообщения России с отдаленнейшими странами, заставила Петра предпринять экспедиции со стороны Каспийского моря и Сибири.[3]

Начальником экспедиции от Астрахани в Хиву избран был лейб-гвардии Преображенского полка капитан-поручик князь Александр Бекович-Черкасский.

29 мая 1714 года состоялся царский именной указ об отправлении князя Александра Черкасского в Хиву с поздравлением хана по случаю вступления его на ханство, а оттуда в Бухару под предлогом торговли. Ближнему боярину и воеводе казанскому Салтыкову повелено было дать Бековичу тысячи полторы воинских людей, пять тысяч рублей денег на все расходы и сверх того исполнять без замедления все другие его требования.

13 августа того же года Бекович прибыл в Казань, а 28 октября в Астрахани отряд уже сел на суда (2 шкуны, 27 морских стругов и 1 буса).

Отряд экспедиции состоял из 1900 человек, в том числе 1650 человек регулярной пехоты. 7 ноября вся флотилия из «астраханских черней» вышла в море и направилась к Гурьеву-Городку; но по случаю льдов, затиравших суда, экспедиция принуждена была возвратиться в Астрахань в начале декабря, потеряв два струга при устье Урала и два при устье Терека.

Потребовав от Салтыкова высылки к весне в Гурьев-Городок 500 яицких казаков и распорядившись о пополнении своей флотилии двадцатью вновь изготовленными бригантинами, Бекович отправился в отечество свое Кабарду и, возвратившись к весне в Астрахань, пустился в море 25 апреля 1715 года, направляясь по-прежнему к устью Яика, где у Гурьева ждал уже высланный Салтыковым конный отряд яицких казаков. Сообразив под конец, что эту кавалерию взять на суда нет возможности, Бекович отпустил казаков домой, а с пехотою отплыл к Тюп-Карагану.

Отдохнув здесь и собрав от туркмен сведения о степени возможности направить Аму-Дарью по прежнему ее руслу, Бекович отправил астраханских дворян Федорова и Званского с туркменом Ходжой Нефесом для обозрения местности, а сам направился к Красным Водам, где предполагалось прежнее устье Аму и куда должна была прибыть рекогносцировочная партия названных дворян.

Партия эта двинулась на верблюдах по хивинской караванной дороге и, дойдя на 18-й день к урочищу Карагач, где их путь встречался с дорогою из Астрахани, они нашли здесь плотину в 5 верст длины, 1 1/2 аршина вышины и 3 сажени ширины.

Река Аму, бывшая тогда в разливе, доходила до самого этого вала.