Училка и мажор

Пролог

Дверь с грохотом отскакивает, и передо мной предстает мой студент. Теперь так его называешь, да? Можно просто…Исчадие ада. По спине бегут мурашки, и волосы медленно встают дыбом, стоит только глянуть на его высоко вздымающуюся грудь, взлохмаченные волосы и горящий огнем взгляд.

—Что ты себе позволяешь, Белов? Вон отсюда! — прижимаюсь спиной к стене и ощущаю утробный ужас, потому что он даже не собирается покидать стены моей скромной двушки. А нас уже могли увидеть…Широкая фигура делает шаг ко мне и одним махом закрывает дверь изнутри. Мышка в клетке.

—Пришел поговорить, — наглая ухмылка отражается на лице парня, а я содрогаюсь вся. Мне до чертиков страшно сейчас оставаться с ним один на один. Господи, зачем я только открыла дверь? — Зачем отказалась от нашей группы? — недовольно бурчит Рустам. — Мы же с тобой поговорили!

Отказалась, потому что так надо, да и не могу больше видеть его и не сметь…неважно. Выхода другого не было у меня. Не могу я так больше, но хуже всего то, что я не могу сопротивляться, хотя должна сейчас, имея столько проблем. Однако я даже не хочу. Не хочу! Не хочу, все вокруг протестует против этого. Почему я должна скрываться? Почему?!

Облизываю губы и прикусываю внутреннюю поверхность щеки. Гадство, просто гадство! Не сбежать от тебя и не скрыться, как ни старайся! Как будто я на самом деле могу сбежать от чувств даже на время. Сердце продолжает отбивать чечетку, когда нос выхватывает его запах. Ближе. Еще ближе. Нет, пожалуйста. Память противно подкидывает дровишек в костер моих страданий. Нет, не сейчас!

Пожалуйста, просто уйди. Иначе тут будет точка невозврата. Я не смогу дальше так…

—А ты как думаешь? — сиплю, стараясь увернуться от загребущих рук, которые уже тянутся ко мне и не дают сбежать. Горечь выкуренных сигарет опускается на мои уста, впечатывая особенный след Белова. Я все пропахла им. Насквозь. И уже давно.

—Это меня не остановит, Вася. Я скрываться не буду, я не позволю никому…тебе причинить вред.

Слова больно режут ухо, смешиваясь с патокой наслаждения. В этом весь Белов, всегда вперед как бронепоезд, а дальше будь что будет… Я лишусь работы, я лишусь всего, что у меня есть, а все из-за него и из-за себя самой, из-за наших чувств! Будет только больше проблем.

Хочется кричать и выть от безысходности. Приходится запрещать себе испытывать наслаждение от близости накаченного тела и включить разум.

—Оставь меня в покое, Белов! Ты нарываешься на неприятности, — царапаюсь, специально всаживая в толстую загорелую кожу свои ногти. Но больно только мне, потому что даже такая близость обжигает наслаждением.

—Никогда, — горячие губы скользят по коже, и я слышу звонок в дверь.

Слава Богу!

—Кого ждёшь?

Рустам хмурится, руки прекращают гулять по телу.

—Любовника, — не задумываясь, лгу, абсолютно не осознавая дальнейшее развитие событий.

Карие глаза намертво приклеиваются к моему лицу, а затем жесткий захват сильных рук оттягивает волосы, а властные губы впиваются в мои. Доминируя, подчиняя, причиняя боль. Язык грубо вторгается в рот, вынуждая меня застонать от агонии. Рустам стискивает мою талию в своих руках и скользит пальцами по пояснице, оставляя отметины, помечая собой.

Глубже, грубее, сильнее. Совсем как раньше, совсем как раньше. Как всегда.

Я тону в примеси из наслаждения и безумного отчаяния, что давит мне на горло бетонной плитой безысходности.

1. Welcome back

ГЛАВА 1

БЕЛЫЙ

Отвратительная погода встречает нас в родном городе. Я морщусь, всматриваясь в знакомый вид через иллюминатор. Добро пожаловать домой, бляха. Тысячи воспоминаний врываются в мозг и устраивают там пюре, все-таки дерьмовая была идея от начала и до конца.

Мой друг недовольно бурчит, но я-то знаю, что он на самом деле за любой кипиш. Даже за такого рода кипиш.

—Пора устроить папочке веселые деньки, — хмыкаю, хотя причина не только в этом. Не нравится мне состояние ба, а на Белова-старшего положиться нельзя. Придется брать в свои руки. Ну и в конце концов, приелась мне эта европейская жизнь, русская душа требует других гарнизонов.

—Слуш, Белый, я все понимаю, конечно, но может вам бы пора закопать топор войны?

По венам хлынет гнев, я сжимаю кулаки и заставляю себя не реагировать в знакомом ключе. Отрицательно машу головой. Что, бляха? Простить?

Мы садимся, жестко, как обычно в родном городе. Чудо, что тут вообще аэропорт есть, и, если верить новостям, то мой папашка приложил к ремонту свою лапу. Не удивлюсь, если урвал себе больший куш.

—Может, пора прекратить все держать в себе? — Клык не унимается, а я даже думать об этой мерзости не могу. Сам не ангел, конечно, но тут говорить не о чем. С убийцей договариваться я не стану. Холод прошелся по шее вниз от нахлынувших эмоций. Это стоп. Дальше будет хуже. Вспоминая то, как я чуть не разложился насмерть в той аварии, у меня возникает точечная головная боль в области виска. Фантомная.

— Закрыли тему, Клык.

Отмахиваюсь, хватая чемодан. Мы тащимся в бесконечной веренице людей. Впереди маячат знакомые амбалы отца с табличкой, на которой написана моя фамилия. Тысячу раз хотел сменить, чтобы на меня не пялились как на врага народа. Да уж, морду отца я бы не вытерпел сейчас. Может и хорошо, что папаня лично не встретил.

Я не виноват, что мой отец мэр. Любящий «папашка» он у меня, ведь рейс-то я ему не сообщал, но, видимо, сорока на хвосте принесла. Хоть не придется пилякать на такси, которое тут хрен нарисуешь.

—Закрыли так закрыли, Белый, только от себя далеко не убежишь. Попомни мои слова.

И я бросаю фразу, которую не должен был. Не должен был, но неплохо так маякнул ее. Клык побагровел, жадно стянул носом воздух.

По факту, сам поступил ничуть не лучше меня, когда его краля выскочила за другого, а еще что-то там пытается толкать мне. Не сбежать от себя, как же. Как будто я не вижу, как его полощет при любой фифе, что хотя бы отдаленно напоминает ему Александровну. Клык замирает, хмурится, а затем разворачивается и, играя желваками, молчит, но дышит тяжело. Мы как два разъяренных буйвола сейчас на потеху публике показываем силу.

Сам виноват, знает,