для меня своего рода лечением. В доме у бабушки всегда тепло и спокойно. Хочется остаться навсегда, но она упорно против, чтобы с ней кто-то жил. Немаленькая и вообще. Как дедушку похоронили, она предпочитает быть больше наедине. В этом ее успокоение.

—Я была на кладбище. Там все в порядке.

Для меня это как очередной удар по темечку обухом. С разбегу и так оглушающе сильно, что дыхание на мгновение спирает, а душа замирает. Я на кладбище не был, не могу туда зайти, хотя надо. Не могу посмотреть на памятник и увидеть все своими глазами. Так сложно и одновременно невыносимо, а пока не видишь, то кажется, словно никто не умирал. Потерялся, уехал, растворился в пространстве, но не умер. Живет где-то там в далекой стране, где меня нет, но живет.

—Спасибо.

Мы понимаем друг руга без слов. Как и всегда понимали вплоть до той ситуации, когда я предпочел ничего не пояснять и уперто гнуть свою линию до конца. Чуть не расквасившись на машине в паштет.

Звонит телефон, как раз вовремя, чтобы не закопаться в воспоминания еще глубже.

—Уже соскучился? — Клык тут как тут, честное слово. Бабушка явно понимает, о ком речь и шепчет, мол «привет» передай. Это ее любимец, так что у них взаимная любовь ася-ся-ся. — Да, передам-передам, ба. Тебе от бабушки «привет».

Ну и парочка тут все-таки собралась.

—Ей от меня тоже. Как насчет завалиться сегодня в клуб? — по голосу понятно, что настроения там тоже не бьет ключом, а значит делишки не так хорошо пошли, как на то была надежда. Отношения у них, скажем мягко, натянутые.

Да что там, в этом он не так далеко ушел от меня, только я своего ненавижу сильнее.

—Отец?

Ответа не следует, а мне и не надо, чтобы понять, насколько все хреново у друга. А посему довольно быстро соглашаюсь, как обычно. Клубы для меня дело житейское.

—Я за любой кипиш, кроме голодовки.

Кладу трубку и в игривом тоне говорю ба:

—Готовь платье, идем покорять наш любимый клуб.

—Дурашка!

Слышится в ответ.

Мы с Клыком заваливаемся в клуб, и все в принципе происходит ровно так же, как и обычно. Девочки, выпивка. Не скучно, но и не «вау», конечно, потому что приелось. Маринка еще прицепилась к Клыку, смотреть на нее сейчас немного тошно. Ну как тошно, если бы она из себя Крюгера бы не сделала ботоксом и всякой химозой, то может и норм баба была. Не Александровна, конечно, но для друга так разок-другой натянуть можно для здоровья.

В целом-то я друга не понимаю, ну была баба, ну что теперь ломаться пополам, что не твоя? Найди другую и радуйся жизни, нет же. Въелась она ему в башку. Да уж.

—Привет, красавчик, — кто-то усаживается рядом со мной и закидывает нога на ногу. Кто-то — это ничего такая блонда с верхними девяноста. Я растягиваю лыбу пошире и окидываю незнакомку внимательным взглядом. Ну тоже надутая немного, но не как Маринка. Как у Егора вообще встает на нее?

—Привет.

—А я тут смотрю, сидит красавчик, ай думаю, подойду.

—Правильно подумала.

В глазах азарт, она уже заценила мои часы за несколько косарей баксов, и явно размышляет, что ей перепадут хоть в половину цены дешевле. Когда у тебя есть бабки — девки липнут к тебе как банный лист на жопу. Я особо этим никогда не пользовался, на мою смазливую рожу и так идут, а ресницы так вообще вроде как крышак сносят мадамам. Правда, они у меня как коровы, только и успевай, что хлопать ими.

Подзываю официанта и делаю тот самый нужный заказ элитного «Кристал», девочки такое любят, а мне нравится баловать девочек, даже таких…однодневных. Я все-таки воспитан хорошо, девочек не обижаю.

—А ты вообще откуда?

—Прилетел сегодня из Чехии, — прищуриваюсь и подсаживаюсь чуть ближе. Малышка сечет фишку и обводит языком нижнюю губу. Ммм, умничка.

—Ваууу, а что ты там делал? — тонкая ручка тянется ко мне, и в нос ударяет ядреный запах тяжёлого люкса, потому что пованивает даже.

—Как что? Бизнесу обучался.

Незнакомка понимает, что к чему, прикусывает губу и бросает на меня томный взгляд. Это все мы уже проходили, конечно, я понимаю, как действую на баб. И профессионально этим пользуюсь. А деньги уже она посчитала, все прикинула и вариантик подобрала. Нет.

—А где ты работаешь?

—Малыш, мне можно больше не работать, — говорю наглую ложь, мы с Клыком тут свой бизнес имеем, конечно, и он приносит свои плоды, довольно большие. Но чтоб совсем не работать — это так звезданул конкретно.

—А ты хочешь продолжить наш вечер? — в лоб чешет мне, уже настолько близко подсаживаясь, что я могу всем телом ощутить интересные формы и длинные ноги без особой ровности.

Поворачиваюсь в сторону, еле сдерживая улыбку. Она готова отдаться мне прямо на этом диванчике. Эх, ничего не меняется. Бросаю взгляд на Егора, который как сам не свой, словно перед броском наметился куда-то. Че уже нашел приключения на свою жопень?

Окидывая взглядом клуб, ни черта не нахожу странного или подозрительного.

—Ты куда?

Не успел же он набухаться за тот короткий промежуток, что я тут с лялей болтаю? Глаза злющие, кулаки сжаты и дышит тяжело.

—Ща вернусь, — бросает Клык и двигается куда-то в толпу.

—Бляха, что за чертовщина?! — срываюсь следом, но новая знакомая решает, что я должен к ней приклеиться, и плетется со мной.

—Ты куда?! Мы же не познакомились…

—Позже, детка, — грубо кидаю в ответ, пытаясь разглядеть, куда Клык лыжи навострил, ну что за кадр. Не хватало еще в первый день вляпаться куда-то, хоть бы денек без приключений, епт.

Парочка шагов и мне прилетает, да так, что я серьезно начинаю беспокоиться о той, что врезалась в меня. С высоты вижу только пушистые длинные волосы и аккуратный вырез. Вау. Малышка приподнимает голову, и мои глаза жадно скользят по сочной фигурке. В голове плавно рассеивается туман, потому что то, что я вижу — это на разрыв. Лицо без грамма химии, только губы слегка поблескивают, но ей и не надо. Такую красоту портить хоть чем-то я считаю кощунством.

—Не ушиблась? — слегка скольжу по руке вниз, желая ощутить кожу, мягкую и гладкую, словно шелк. Пульс скачет как ненормальный, а кровь приливает туда, куда сейчас совсем не надо приливать.

Я-то порой двигаюсь как медведь,