Девон, Англия

Весна 1795 года

— Почему бы вам не отдать их мне?! — Изабел требовала ответа, уперев кулаки в узкие бедра — жест, не подобающий благовоспитанной девице. — Как будто это не мои деньги! Но они принадлежат мне! Вы не имеете права их откладывать!

Сквозь высокие узкие окна в библиотеку лился послеполуденный свет, и лучи его превращали ее рыжие волосы в огненный ореол. Маркус в который раз поразился тому, насколько его семнадцатилетняя подопечная напоминает пламя. Иногда она походит на веселый огонек, согревающий душу, но в другой раз — как сейчас, например, — несмотря на хрупкость фигурки, она похожа на столп пламени, которое вот-вот вырвется из-под контроля и опалит его до костей. Он чувствовал, что атмосфера уже накаляется, и сильно опасался, что сегодня большого пожара не избежать.

Беседа — если бы кто-то осмелился назвать происходившее беседой — имела место в уютной библиотеке Шербрук-Холла, родового поместья Маркуса в Девоне. Она началась минут десять назад, когда Изабел влетела в дом, требуя встречи с опекуном. Сейчас же!

Так как мисс Изабел буквально выросла в этом доме, дворецкий Томпсон с невозмутимым видом проводил юную леди в библиотеку и отправился на поиски хозяина дома. Стоило Маркусу переступить порог комнаты, как Изабел ринулась в атаку, и он без особого успеха пытался управиться со своенравной подопечной и предотвратить очередной взрыв.

— Отнюдь, у меня есть все права на это, — терпеливо ответил он. — Я ваш опекун, и мой долг — проследить, чтобы вы не промотали свое состояние, пока не вступите в брачный возраст.

Изабел топнула ножкой.

— Вам прекрасно известно, — выпалила она, — что у моего отца и в мыслях не было сделать вас моим опекуном! Им должен был стать дядя Джеймс, а не вы!

Что верно, то верно, подумал Маркус. Отец Изабел, сэр Джордж, накануне своего семидесятилетия потряс общественность, женившись на женщине, которая ему во внучки годилась, и вскоре стал отцом. К вящей радости сэра Джорджа, не прошло и десяти месяцев со дня свадьбы, как на свет появилась Изабел. В возрасте восьмидесяти лет — Изабел тогда исполнилось десять — он преставился, и это никого не удивило. Неожиданным потрясением для всех стала кончина отца Маркуса, который умер четыре года назад. В возрасте пятидесяти девяти лет мистер Шербрук-старший, пышущий отменным здоровьем, как-то вечером отправился спать, но так никогда больше и не проснулся.

Несколько недель спустя душеприказчик сообщил Маркусу, не помнившему себя от горя, что вместе с состоянием и поместьями отца он наследует также опекунство над единственной дочерью сэра Джорджа, тринадцатилетней Изабел. Маркуса это известие повергло в шок: как и все, он полагал, что опекуном Изабел станет младший брат сэра Джорджа Джеймс. Но не тут-то было. Когда сэр Джордж писал завещание, он не видел Джеймса, заядлого холостяка, живущего в Лондоне, в роли достойного опекуна своей возлюбленной дочери. Он решил, что гораздо лучше с этой ответственностью справится его сосед и близкий друг, мистер Шербрук. К сожалению, сэр Джордж не уточнил, кого он имел в виду: Шербрука-старшего или Шербрука-младшего, — и не мог предвидеть кончины мистера Шербрука-старшего. В итоге, хотя все знали, что сэр Джордж даже не думал о том, чтобы назначить опекуном дочери сына лучшего друга, дело обернулось именно так. Маркус до сих пор чувствовал недоумение по этому поводу. В то время ему было двадцать три. Что он мог знать о том, как опекать юную леди? «Надо признать, сейчас я знаю ненамного больше», — усмехнулся он про себя.

— И не притворяйтесь, что не понимаете, о чем я говорю! — воскликнула Изабел. Маркус молчал. — Не вы должны были стать моим опекуном.

— О да, тут вы, конечно, правы, — ответил он. — Но так как ваш отец не оставил перед смертью других распоряжений касательно вашего благополучия, а мой отец внезапно умер, боюсь, что мы… ммм… связаны друге другом.

Изабел пожала плечами.

— Все это мне известно, — нехотя признала Изабел, ее гнев немного утих, — вы не так уж плохи. Но я просто не понимаю, почему вы настолько упрямы в том, что касается этой конкретной вещи. Я ведь прошу не так уж много денег. Ваша новая двуколка и пара вороных стоят гораздо больше, чем я у вас прошу. — Ее глаза сузились. — И это мои деньги, а не ваши. — Маркус ничего не сказал, и Изабел пробормотала: — И никто не собирается их проматывать.

— Ну, это как посмотреть…

Изабел нахмурилась, а он улыбнулся.

— Ну будет вам, — принялся увещевать Маркус. — Вы знаете, что как опекун я мало в чем вам отказываю. Однако с моей стороны было бы величайшей оплошностью позволить вам потратить целое состояние на лошадь. — Он покачал головой: — Тем более на эту лошадь.

Изабел снова вспыхнула, прищурила топазовые глаза:

— А чем, ради всего святого, не угодил вам Ураган?

— С ним все в порядке. Легетт просит за него немало, но и не заламывает заоблачную цену. И я согласен, что жеребец красив. У него безупречная родословная, и каждый, кто знает толк в лошадях, будет горд заполучить его.

Мрачное лицо Изабел в тот же миг осветилось ослепительной улыбкой.

— О, Маркус, он великолепен! Не правда ли?

Маркус кивнул, ошеломленный этой улыбкой:

— Да, это так. — И добавил: — Но он не для вас.

Улыбка исчезла, как солнце за набежавшей тучей.

— Это еще почему?

— Потому, — напрямик сказал он, — что сейчас вы не располагаете ни опытом, ни силой, которые позволили бы вам справиться с животным таких размеров и норова. — Он неуверенно улыбнулся. — Вы оба молоды, необъезженны и, вероятнее всего, убьете друг друга, не пройдет и недели.

Изабел ахнула от гнева.

Маркус предостерегающе поднял руку:

— Но есть и еще одна причина, по которой я не выдам денег на этот ваш каприз. Сколько раз вы выдумывали один невероятный план за другим, чтобы через две недели совершенно к нему охладеть? Помните, как вы собирались разводить коз? Или исполнились уверенности, что вам необходимо завести кур? Если мне не изменяет память, козы съели почти до основания розарий вашей тетушки Агаты, а что касается кур… Кажется, была какая-то история с петухом и палисандровыми перилами главной лестницы Данем-Мэнора? — Не обращая внимания на бурю, бушевавшую в глазах Изабел, он продолжил: — А теперь вы говорите, что собираетесь разводить лошадей, но что будет через месяц или через год? И вот еще что: какая судьба постигнет ваш конезавод и все планы, когда в следующем году вы отправитесь в Лондон на сезон? — Маркус покачал головой и улыбнулся. — Я знаю вас. К лету ваша головка будет забита лишь бальными платьями, всякой мишурой, обедами и балами, которые вы посетите следующей весной, и джентльменами, что упадут к вашим ногам. А когда вы выйдете замуж — а вы, несомненно, выйдете замуж, — у вас не останется времени заниматься лошадьми. И деньги, которые вы заплатите за Урагана, окажутся выброшенными на ветер.