Алан Смити

Баллада о Клеопатре

Беглая царица

I

Это было до Иисуса…

От змеиного укуса

Умер в золоте и в бусах

Фараон.

Хоть и был рождён вне правил,

Тридцать лет Египтом правил,

Завещание оставил

Детям он:

«О семье своей радея,

Не досталась чтоб злодеям,

Сына, тоже Птолемея,

Поженить

На своей любимой дочке —

Клеопатре непорочной,

Сей династии чтоб прочна

Была нить!»

II

Вот такие были нравы.

А бывало — для забавы

Ядовитые отравы

Для царей

Клали в сыр, вино и мыло.

Крокодилам в водах Нила

Тоже жизнь была уныла,

Хоть убей!

У младшого Птолемея

Опекун был из плебеев,

Евнухом, а может геем

Мог он быть.

По его простому плану

Клеопатру утром рано

Решено было обманом

Отравить.

III

Но жена была не промах,

И чем смерти ждать ей дома,

С виду скрылась от знакомых

И друзей.

И решили муж и сёстры:

Как вернётся ночью пёстрой,

Так воткнуть кинжалом острым

В сердце ей.

В той борьбе за царско ложе

Кто, как мог, так лез из кожи.

Было просто получить по роже

В ней.

В ход шли палки, пики, вилы,

Жгли дворцы, дома и виллы,

Нападали крокодилы

На людей.

IV

А на севере за морем,

Как и здесь, хватало горя:

Был Помпей и Цезарь в споре

Третий год.

Так гонялись друг за другом,

Голова порой шла кругом,

Забывать как быть за плугом

Стал народ.

Люди, в целом, неплохие,

Но война или стихия

Укрепляют тиранию

На века.

Современники писали:

Была битва при Фарсале,

И Помпей сбежал в опале

На юга.

V

«Пусть повержен, кто-то скажет,

Есть друзья в Египте даже,

И в союзе не откажут», —

Рассудил.

Им Помпей решил напомнить

Про былое, батю вспомнить,

И про долг, меж тем, припомнить,

Что ссудил.

Но не разобрав вначале

Кто в Египет к ним причалил,

Гостю голову спечалил

Птолемей.

Знал бы если об услуге,

Что ему готовят слуги,

То явился бы в кольчуге

Бедный Гней!

VI

Клео было лишь молиться,

Прибыл Юлий чтоб в столицу,

Взял он шуйцей иль десницей

Бы её.

И она тайком приплыла -

Да в ковёр себя скрутила,

И притом совсем забыла

Про бельё.

Юлий Цезарь был оратор,

Полководец, триумфатор,

Был на букву «Д — Диктатор»

В букваре.

Не успел он удивиться,

Как им беглая царица

Овладела, как тигрица,

На ковре.

VII

Молода и непорочна,

Пусть и замужем, но точно —

Муж в её кровати очно

Не бывал.

Действуя с напором, ловко,

То бедром качнув, то бровкой:

Так и был сражён плутовкой

Наповал.

И пока трясло в экстазе,

С поцелуем в каждой фразе,

Клеопатра так, для связи,

Шепчет: «Чтоб

Всем не кончить, как Помпею,

Надо первым Птолемея

Не стесняясь, не робея,

Кинуть в гроб!»

VIII

Началась большая давка,

Вдруг набросили удавку,

От пинка летела лавка

Из-под ног.

Лили вина, били вазы,

Кто-то враз лишился глаза,

И ножом в живот два раза —

Вот итог.

Сёстры, евнухи, служанки —

Пауки в консервной банке,

Не услышит их гулянки

Больше Нил.

Птолемею не до смеха,

Не придаст себя утехам,

Он за борт в златых доспехах

Угодил.

IX

«Как сказал бы друг Гораций,

Мало только храбро драться —

Умирать и не бояться

По утру!», —

Юлий просьбы все исполнил,

Лодки золотом пополнил,

И трофей ещё дополнил —

Взял сестру.

Так, без шума и без боя,

Стала жертвой Арсеноя,

Лишь в плену сыскав покоя

Для себя.

«На меня не надо злиться

Ты прости меня, сестрица,

Ведь средь нас одна царица -

Это я!»

X

И, войдя в Александрию

Как Юпитерова Ия,

Так сказала, в литургию

Приняв трон:

«Я одна императрица!

Африканская царица!

Я — Богиня, а не жрица!

Фараон!»

А ещё спустя немного

Одолела вдруг изжога

И, зачавшая от Бога,

Родила.

Нарекла Цезарионом,

Чтоб наследником был трона,

И вершил чтоб Пантеона

Он дела.

Африканская царица

XI

Юлий в Рим вернулся кстати,

Сразу выступил в Сенате:

«Я, в защиту демократий,

Не уйду!

Обездоленным и нищим

Зрелищ дам я всем и пищу,

Ну, а вам оклад на тыщу

Подниму!»

А тем временем в Египте,

Как писали в манускрипте,

Вся в цветах и эвкалипте

И в тоске:

«Надо ль в Рим и мне переться?

Не спокойно больно сердце.

Всё ж поеду, чем тут греться

На песке!»

XII

Клеопатре снарядили

Быстро царскую флотилью

И семь футов ей под килем

Пожелав.

И к большому удивленью,

Под шушуканье и бденье,

Ровно в полдень воскресенья

Прибыла.

И уж если быть по чести,

Хорошо им было вместе,

Хоть она по части лести

Чемпион,

Но была умна и, кстати,

К восхищенью местной знати,

Оппонентом был в Сенате

Цицерон.

XIII

И понятно, тем немногим,

Кто к традициям был строгим,

Показался им убогим

Тот союз.

Цезарь жизни враз лишился,

Хоть Сенату и божился,

Мол, сглупил и оступился,

Признаюсь.

Ни любовь к нему народа,

Ни гражданские свободы,

Ни военные походы

Не смогли

Защитить от скверных сплетен.

Его образ будет светел,

Хоть никто и не ответил

Пред людьми.

XIV

Горьким стал вдруг воздух Рима

И скитанья пилигрима

Завершились. Вот уж зрима

И земля.

Если б времени чуть больше,

Погостила бы подольше,

Календарь быть просто тоньше

У римлян.

Шли года и шли столетья

Новым исчисленелетьем,

Самым тёплым, светлым, летним

Стал Июль.

Пусть и звался «старым стилем»,

Его имя все носили —

Хоть в Германии ль России

Держишь руль.

XV

Юлий Цезарь был зарезан,

Флаг Республики изрезан,

Рим растерзан

На куски.

«Хоть вдова я, не иначе,

От наследства даже сдачу

Не положено в придачу.

Разве это по-людски?»

И вернувшись в дом на Ниле,

Закатила в царском стиле

Пир с вином и водевилем,

Тех собрав,

Кто по ней в ночах мечтает,

Кто стихи о ней читает,

За неё хоть яду с чаем

Пить бы рад.

XVI

Тосты за неё взмывают,

Песнь артисты подвывают,

Гости день как восседают

Здесь уже.

Вдруг она, забавы ради,

Распустив на плечи пряди,

Появилась на эстраде

В неглиже:

«Жизнь сладка, но дорогая,

Я не зря стою нагая,

Провести я предлагаю

Я с вами торг.

Тот меня в ночи полюбит,

Кто ту ночь со мною купит,

Но притом себя погубит.

Где