Александр Сергеевич Пушкин

Собрание сочинений в десяти томах

Том 3. Стихотворения 1827-1836

Стихотворения: 1827-1836

1827

«Во глубине сибирских руд…»*

Во глубине сибирских руд

Храните гордое терпенье,

Не пропадет ваш скорбный труд

И дум высокое стремленье.

Несчастью верная сестра,

Надежда в мрачном подземелье

Разбудит бодрость и веселье,

Придет желанная пора:

Любовь и дружество до вас

Дойдут сквозь мрачные затворы,

Как в ваши каторжные норы

Доходит мой свободный глас.

Оковы тяжкие падут,

Темницы рухнут – и свобода

Вас примет радостно у входа,

И братья меч вам отдадут.

Соловей и роза*

В безмолвии садов, весной, во мгле ночей,

Поет над розою восточный соловей.

Но роза милая не чувствует, не внемлет,

И под влюбленный гимн колеблется и дремлет.

Не так ли ты поешь для хладной красоты?

Опомнись, о поэт, к чему стремишься ты?

Она не слушает, не чувствует поэта;

Глядишь, она цветет; взываешь – нет ответа.

Эпиграмма («Лук звенит, стрела трепещет…»)*

(Из Антологии)

Лук звенит, стрела трепещет,

И клубясь издох Пифон;

И твой лик победой блещет,

Бельведерский Аполлон!

Кто ж вступился за Пифона,

Кто разбил твой истукан?

Ты, соперник Аполлона,

Бельведерский Митрофан.

«Есть роза дивная: она…»*

Есть роза дивная: она

Пред изумленною Киферой

Цветет, румяна и пышна,

Благословенная Венерой.

Вотще Киферу и Пафос

Мертвит дыхание мороза,

Блестит между минутных роз

Неувядаемая роза…

Ек. Н. Ушаковой («Когда, бывало, в старину…»)*

    Когда, бывало, в старину

    Являлся дух иль привиденье,

    То прогоняло сатану

    Простое это изреченье:

  «Аминь, аминь, рассыпься!». В наши дни

Гораздо менее бесов и привидений

(Бог ведает, куда девалися они!).

    Но ты, мой злой иль добрый гений,

    Когда я вижу пред собой

Твой профиль, и глаза, и кудри золотые,

  Когда я слышу голос твой

  И речи резвые, живые,

  Я очарован, я горю

  И содрогаюсь пред тобою

  И сердца пылкого мечтою

«Аминь, аминь, рассыпься» говорю.

Княгине З. А. Волконской при посылке ей поэмы «Цыганы»*

Среди рассеянной Москвы,

При толках виста и бостона,

При бальном лепете молвы

Ты любишь игры Аполлона.

Царица муз и красоты,

Рукою нежной держишь ты

Волшебный скипетр вдохновений,

И над задумчивым челом,

Двойным увенчанным венком,1

И вьется и пылает гений.

Певца, плененного тобой,

Не отвергай смиренной дани,

Внемли с улыбкой голос мой,

Как мимоездом Каталани2

Цыганке внемлет кочевой.

Ек. Н. Ушаковой («В отдалении от вас…»)*

В отдалении от вас

С вами буду неразлучен,

Томных уст и томных глаз

Буду памятью размучен;

Изнывая в тишине,

Не хочу я быть утешен, –

Вы ж вздохнете ль обо мне,

Если буду я повешен?

Три ключа*

В степи мирской, печальной и безбрежной,

Таинственно пробились три ключа:

Ключ юности, ключ быстрый и мятежный,

Кипит, бежит, сверкая и журча.

Кастальский ключ волною вдохновенья

В степи мирской изгнанников поит.

Последний ключ – холодный ключ забвенья,

Он слаще всех жар сердца утолит.

Арион*

Нас было много на челне;

Иные парус напрягали,

Другие дружно упирали

В глубь мощны веслы. В тишине

На руль склонясь, наш кормщик умный

В молчанье правил грузный челн;

А я – беспечной веры полн, –

Пловцам я пел… Вдруг лоно волн

Измял с налету вихорь шумный…

Погиб и кормщик и пловец! –

Лишь я, таинственный певец,

На берег выброшен грозою,

Я гимны прежние пою

И ризу влажную мою

Сушу на солнце под скалою.

Мордвинову*

Под хладом старости угрюмо угасал

Единый из седых орлов Екатерины.

В крылах отяжелев, он небо забывал

    И Пинда острые вершины.

В то время ты вставал: твой луч его согрел,

Он поднял к небесам и крылья и зеницы

И с шумной радостью взыграл и полетел

    Во сретенье твоей денницы.

Мордвинов, не вотще Петров тебя любил,1

Тобой гордится он и на брегах Коцита:

Ты лиру оправдал, ты ввек не изменил

    Надеждам вещего пиита.

Как славно ты сдержал пророчество его!

Сияя доблестью, и славой, и наукой,

В советах недвижим у места своего,

    Стоишь ты, новый Долгорукой.

Так, в пенистый поток с вершины гор скатясь,

Стоит седой утес, вотще брега трепещут,

Вотще грохочет гром и волны, вкруг мутясь,

    И увиваются и плещут.

Один, на рамена поднявши мощный труд,2

Ты зорко бодрствуешь над царскою казною,

Вдовицы бедный лепт4 и дань сибирских руд3

    Равно священны пред тобою.

Ангел*

В дверях эдема ангел нежный

Главой поникшею сиял,

А демон,