С моей – читательской! – точки зрения, книги делятся не только на интересные и неинтересные, это само собой, но и еще так: закрывая некоторые из них, я бодро думаю о том, что умнее всех, и отправляюсь работать или готовить ужин, а есть такие, после которых я чувствую: автор рассказал мне столько всего нового, чего я никогда не знала и не догадывалась даже, что об этом стоит подумать.

Роман Марии Очаковской «Экспонат руками не трогать» как раз из последних.

Пересказывать сюжет детектива – особенно хорошего! – дело неблагодарное, а меня тут же тянет начать, мне трудно удержаться, остановиться – я-то уже все знаю, а другие пока еще нет, и мне хочется рассказать историю, опередив автора, а это дело уж совсем неблагодарное!..

Скажу так, чтоб не удариться в пересказ, но все же заинтриговать читателя: история Марии Очаковской сложная, перетекает из одной эпохи в другую, возвращается в наше время, и до самой последней страницы так и непонятно, что из всего этого может… выйти.

Все или ничего!

Кстати сказать – и это еще одна загадка автора Марии Очаковской, загадка, которую предстоит разгадать проницательному читателю, – что же все-таки вышло?..

Персидский золотой истукан Ангра-Майнью, помеченный кровью тех, кто пытался его добыть на протяжении двух тысяч лет и всего романа, растворяется в водовороте времени, увлекая за собой охотников, контрабандистов и коллекционеров и оставив с носом спецслужбы – значит ли это, что Абсолютное Зло сгинуло навсегда? Или это значит лишь то, что очередная историческая реликвия на какое-то время утрачена, рано или поздно ее найдут, ведь такие древние и ценные вещицы, как правило, не исчезают бесследно, и новые охотники и контрабандисты снова затеют опасную игру не на жизнь, а на смерть?..

Конечно – как проницательный читатель! – я понимаю, что автор немного иронизирует и посмеивается надо мной, рассказывая о событиях и явлениях такого грандиозного масштаба, разобраться в которых, не рискуя сломать себе шею, может только очень хорошо образованный человек (это из Булгакова, помните?). Зороастрийское вероучение, огнепоклонники, археологические экспедиции, древние города и еще более древние поэты, короли Турана и даже могущественный персидский божок, отлитый из чистого золота, – в этом романе есть все, чтобы я не только мчалась через него на всех парах, но и задумалась бы о мире, в котором живу. Он ведь на самом деле огромен, прекрасен и непостижим, знать о нем все невозможно, и автор рассказывает мне, читателю, нечто такое, чего я, наверное, никогда не узнала бы. А это важно для меня, я же хочу… развиваться и двигаться дальше, а не топтаться на месте, изнывая от скуки!..

В романах Марии Очаковской, и особенно в последнем, мне нравится еще, что, несмотря на смену эпох, грандиозность событий, чудовищность преступлений и сладость тайн, герои всегда человечны и… понятны. У них есть родители, бабушки, соседи. Дети есть, самые обыкновенные, нормальные дети, говорящие немного странным языком, уже довольно взрослые, но все равно маленькие, любящие поехать далеко на поезде – приключение ведь! Есть собака Булька, научившаяся закрывать дверь и показывать «Гитлер капут» или «как Сева занимается». Есть загородный домишко с участком, где так приятно покопаться, высаживая вдоль забора кустики дикого винограда и представляя себе, как он разрастется и участок станет похож на английское поместье. Мне кажется, если придуманный мир «из книжки» очень похож на настоящий, повседневный, наш, похож, но тем не менее от него отличен, значит, автору все удалось.

И вот вам еще детективная загадка напоследок, но уже от меня, я же не только читатель, но и писатель! Если главного героя романа, где древние персидские боги охраняют свои страшные тайны, зовут Кир, значит ли это, что именно он когда-то в прошлой жизни, до Рождества Христова, основал государство Ахменидов, покорил Вавилон и разрешил евреям вернуться на родину?.. Или это значит просто, что у него странное имя?..

«Бетонный пол был холодным, как лед, но Мэй больше не чувствовала холода. Обхватив колени руками, она сидела на голом полу и шептала слова молитвы:

– Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли…

Какая-то строчка вылетела из памяти, поэтому она все время сбивалась и никак не могла дойти до конца. Она мучительно пыталась вспомнить недостающие слова, и лицо ее то и дело искажала гримаса страдания. Мэй казалось, что, как только забытая строка всплывет в памяти, весь этот кошмар, который происходит с ней, закончится. Исчезнет подвал, тусклая мигающая лампочка под потолком, зарешеченное грязное окно, черные вонючие деревянные ящики… ничего этого больше не будет, а она снова окажется у себя дома.

– Хлеб наш насущный даждь нам днесь и, и… не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого. Аминь, – хрипло шептала Мэй. Из-за того, что долго кричала, плакала, звала на помощь, она совсем потеряла голос, из горла вырывались лишь сиплые всхлипы.

– …ежи еси на небесех! Да святится имя Твое… – девушка замолчала, прислонилась спиной к стене. Больше ничто не нарушало тишины. Исчезли звуки, шорохи… как будто ничего и не было, кроме этого сырого темного подвала со спертым воздухом; мир перестал существовать. Мэй устала – слабость, беспомощность, захватив ее сознание, мешали думать, она прикрыла глаза и провалилась в тяжелый тревожный сон, в котором почти сразу увидела отца… Он сидел у себя в кабинете, откинувшись на спинку кресла, и говорил по телефону. Рядом с ним была тетя Грэйс и, как всегда, что-то быстро строчила в записную книжку. Сквозь оконные жалюзи в комнату уютно пробивалось солнце, в лучах его кружились золотистые пылинки, оседавшие на книжных полках, креслах, отцовском письменном столе. Под потолком работал вентилятор. Сквозь толщу сна Мэй никак не удавалось услышать голос отца, и ее он тоже не слышал.

– Папа, разве ты не знаешь, что меня уже давно нет в гостинице, мой телефон молчит. Почему же ты меня не ищешь? Почему ничего не предпринимаешь? Посмотри, как мне плохо. Неужели ты про меня забыл? Или тебе все равно? Если бы ты только знал, как мне страшно… – кричала она отцу.

Но он, не прерывая телефонный разговор, продолжал спокойно сидеть в своем кресле. Скрипнула и распахнулась дверь – в комнату, виляя хвостом, вбежала Дана. Солнечные лучи заиграли на ее белоснежной шерсти. Собака подошла к хозяину и положила лапы ему на колени…

Но дверь почему-то продолжала скрипеть, звук не прекратился, наоборот, стал громче, отчетливей, пока не раздался звонкий металлический щелчок. Мэй открыла глаза, и в тот же момент тяжелая дверь подвала с шумом распахнулась. В светлом четырехугольнике дверного проема четким силуэтом вырисовывалась фигура ее мучителя. Нагнув лысую голову, он шагнул в помещение. Дверной замок снова щелкнул. Движения мужчины были уверенны и неторопливы. Мэй заметалась в своем углу. Лысый молча наблюдал за ней. Он по-прежнему ничего не говорил, не спрашивал и не отвечал на ее вопросы. Лицо его оставалось совершенно безучастным.