Дорогие читатели!

В последние годы я многократно навещал Альфреда Шклярского, и наши многочасовые беседы, всегда заканчивались моими вопросами о дальнейших судьбах героев «приключений Томека». И когда их автор умер, мне показалось само собой разумеющимся закончить роман, общий набросок которого был уже готов. Главную задачу я видел в тот, чтобы верно следовать замыслам и стилистике автора цикла.

Пока я писал роман, мне вспоминались все новые подробности: Салли в гробнице, пребывание героев в Нубийской пустыне, путешествие по Нилу вплоть до его истоков.

Семья пана Альфреда передала мне его архив, и я приступил к капитальному штудированию литературы о Египте, о Ниле…

Вот так возникла последняя книга о приключениях Томека Вильмовского, того самого, кто сопутствует юным читателям без малого сорок лет. Исполнилась мечта Салли побывать в Долине царей, исполнилась мечта читателей, с нетерпением ожидающих продолжения романа-реки.

Адам Зельга (Adam Zelga)

Солнце медленно погружалось в бескрайние пески Ливийской пустыни, самой большой пустыни в мире. На известковых возвышенностях Мокаттам, что охватывали юго-восточные окраины Каира, гасли последние розоватые отблески заката.

«Аллах акбар!» – «Великий аллах!» Пронзительный, завывающий призыв к молитве, которую приверженцы ислама творят на заходе солнца, несся со стройных минаретов, что взмывали ввысь над плоскими крышами домов, сквозь уличный грохот большого города. Напевный завораживающий голос муэдзина[1]вырывал людей из повседневной суеты. Одни направлялись в мечеть, чтобы под предводительством имама[2]исполнить саляд в храме, другие творили молитву – саляд[3]там, где застала их молитвенная пора. Повернувшись в сторону Мекки, они становились коленями на расстеленные коврики и циновки прямо на улице, в домах, магазинах или на базаре и били глубокие поклоны, а губы их шептали святые слова.

Пока Каир, несмотря на поздний час, оглашался молитвами, на другом берегу Нила, всего лишь в нескольких километрах от города, царила уже ночная тишина. Узкая в этом месте прибрежная полоса зелени, с садами, полями, пальмами, вдруг резко обрывалась, а за ней тянулась мрачная унылая пустыня. В темноте, на сером каменистом плоскогорье, как будто на обширном скалистом острове посреди моря желтого мягкого песка рисовались очертания трех громадных пирамид[4]. Овеянные легендой, они с незапамятных времен притягивали к себе своей загадочностью путешественников и ученых всего мира. Поэтому днем у подножия пирамид на широкой каменистой равнине было всегда тесно и шумно. Выделялись подвижные египетские арабы в обширных галабиях, которые охотно носят обитатели средиземноморского побережья, в хлопчатобумажных платках, кофия, свернутых в тюрбан, поддерживаемых черным обручем, называвшимся икаль. Они навязывали туристам свои услуги, на самых разных языках предлагая проехаться на покрытых красочными чепраками верблюдах, лошадях и ослах. Здесь продавались напитки, фрукты, сладости, мелкие дешевые сувениры, а тучи подростков выпрашивали вездесущий в Египте бакшиш[5]. Вся эта ярмарочная кутерьма сводила на нет тонкое очарование места, и лишь после захода солнца гробницы фараонов окутывала тишина.

Ночь наступила как-то сразу. Чистый закат буквально за несколько минут перешел в пресловутую тьму египетскую. День отдал мир в руки темноты. На безоблачном, почти черном небе замигали звезды. Медленно выплыла огромная луна. В серебристом полусвете обрисовывались темные, неясные глыбы пирамид, каменная фигура сфинкса-льва с головой царя. А стелющийся над песками пустыни легкий туман создавал иллюзию, что могучие вершины пирамид висят в воздухе.

В это уже позднее для туристов время к подножию пирамид приближались двое мужчин, лица которых были опалены солнцем тропиков. Они были одеты в полосатые галабии и темно-красные фески. Они шли в сопровождении женщины в длинном темном платье. Подобно всем мусульманкам она куталась в широкий черный платок. Их нетрудно было принять за местных жителей, но на самом деле это были путешественники, закаленные во многих приключениях на разных континентах: поляки Томаш Вильмовский и капитан Тадеуш Новицкий – неразлучные друзья, и жена Томека – Салли, австралийка по происхождению.

Все трое остановились у подножия монументальных гробниц. В серебристом свете луны, в лиловом тумане, поднимающемся над быстро остывающими песками, их глазам предстало изумительное незабываемое зрелище. Первым нарушил молчание, как всегда, капитан Новицкий:

– Над чем это вы так задумались? – не выдержал он.

– Зрелище пирамид разбудило мое воображение и оживило воспоминания, – ответил Томек. – Ты только подумай, капитан. Ведь когда-то греческий историк и путешественник Геродот, называемый отцом истории, смотрел, как мы сейчас, на гробницы фараонов, а было это за четыреста пятьдесят лет до нашей эры, они стояли здесь уже больше двадцати веков! И все-таки не факты, как бы ни были они поразительны, послужили поводом моего волнения. Этот свет, настроение навеяли на меня воспоминания о нашей первой экспедиции в Африку. Лунные горы, помнишь, Тадек? Их вершины возносились точно так же, как верхушки этих египетских пирамид.

– Подожди, подожди… что-то припоминаю… а да, горная цепь Рувензори на границе Уганды и Конго! Мы отправились за гориллами и окапи, да-да, помню. Неплохой был вид, но это потому, что тучи нависали очень низко. А здесь нет туч!

– Верно! Зато здесь носится в воздухе пыль пустыни и туман.

– Мальчики, мальчики! – укорила их Салли. – Неужели вы не понимаете, что с вами говорят тысячелетия?

– Синичка ты наша, да как же мы можем об этом забыть, когда ты все время нам об этом напоминаешь?