Наверное, у каждого есть человек, который занимает самый тайный уголок его сердца. Его первая влюбленность, или не первая, но та, которую он никогда не сможет выкинуть из него, как бы этого не хотелось. Ни новые знакомства, ни новые увлечения, ни новая любовь не исторгнет его оттуда. Бывает, что ты напрочь забываешь о нем, и продолжаешь жить своей жизнью. Как вдруг, он сам напоминает о себе, явившись во сне, или проскользнув мимолетным воспоминанием в памяти. И ты опять на какое-то время прокручиваешь все те мгновения, которые ласкают душу и заставляют сердце биться чаще.

Казалось бы, прошло столько лет, и можно было бы уже смириться с тем, что есть сейчас. Но упрямая память никак не хотела вычеркнуть те мгновения, которые никогда не смогут повториться.

– Мам, ты наушники мои не видела? – своим вопросом сын вырвал меня из мира грез.

– Не видела, – вздохнула разочарованно. Может, оно и к лучшему, и мне не придется «витать в облаках».

– Дашка, ты брала мои наушники? – Лёня дернул сестру за хвостик.

– Эй! Совсем страх потерял?! – Дарья не осталась в долгу и ударила брата в плечо.

– Наушники мои видела?

– Нет! – гавкнула на брата Даша.

И что их никогда мир не берет?

– Лёнь, ты сейчас опоздаешь из-за своих наушников, – решила вмешаться, чтобы быстрее отправить детей в школу. У меня тогда останется целых полтора часа свободного времени до прихода мужа. – И как ты собираешься слушать учителей, если будешь сидеть в них?

– Мам! Я на переменах! – тут же начал оправдываться сын.

Мысленно считала минуты, когда за детьми захлопнется дверь, и я останусь в тишине.

– Мам, где мои ключи? – мимо пронеслась дочь.

– Ты положила их в карман, – вздохнула про себя.

– О! Точно! Спасибо, мам! Пока! – Дашка чмокнула меня в щечку и умчалась.

– Лёнь! – позвала сына. – Ты опоздаешь!

– Ну, мам! Мне наушники нужны!

– Посмотри в ванной, – предположила возможный вариант.

– О! Спасибо, мам! Пока!

– А поцеловать? – остановила сына уже на пороге.

Лёня быстро коснулся моей щеки, громко озвучив свое действие.

Я закрыла двери.

Тишина.

Одна.

Блаженство!

Наверное, многие позавидуют моей жизни. Своя большая квартира, семья, муж, дети. Что еще, казалось, нужно для счастья? Но мне не хватало себя. У меня было все, кроме себя самой. Как это? А вот так! Когда ты полностью принадлежишь всем, кроме себя. И поэтому я очень ценила вот такие минуты, когда могла побыть одна. Когда никому ничего от меня не было нужно.

Я вспомнила свой последний сон. Сны – единственное, что оставалось моей маленькой тайной, о которой я не рассказывала никому. Собственно, и рассказывать-то было некому. Потому что после того, как я вернулась в город, даже с Аней, с которой подружилась, когда работала в школе, мы стали видеться крайне редко.

Почему-то именно в тех снах я была собой. Той прежней, которая всегда радовалась новому дню, уверенно шла вперед и точно знала, чего хочу. Вот только в последнее время они стали более яркими и чувствительными. Я отчетливо помнила все, что ощущала, даже становилось страшно: а если это не сон? Но я, как обычно, просыпалась в своей кровати, и только непонятная истома и трепет внутри оставляли свое послевкусие. И каждый раз несколько дней спустя пребывала в эйфории после, полностью выпадая из реальности. Нет, это было совсем незаметно со стороны! Я на автопилоте делала все то, что за эти годы отточила до автоматизма! Но мои мысли были там…

С ним….

А его присутствие заставляло сердце биться чаще. Хотя я точно знала, что никогда не смогу почувствовать это наяву.

Прошло ровно пятнадцать лет, как я вышла замуж. Через год после свадьбы родился Лёнька, а после него, еще через два, Дашка. Я обожала своих детей. И поскольку свою любовь не могла ни на кого тратить, то отдавала ее всю без остатка детям. А как же муж, спросите вы? А никак. Я дала ему свое согласие, но не обещала любить. Лёшу это вполне устроило. И меня тоже.

На тот момент.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Лера. Воспоминания.

Меня зовут Валерия Тимофеева. Точнее, Тимофеевой я стала после того, как поставила свою подпись, сменив девичью фамилию Синичкина.

Как только меня не дразнили в школе! И «птичка певчая», и «зинь-зинь» и просто «синичкой». И только Стасиков меня называл «гаичкой». Не «гаечкой», а именно «гаичкой». Честно говоря, не особо обращала на это внимание, но почему-то именно от него ужасно бесило. Впрочем, как и он сам. Только спустя несколько лет, я узнала, что гаички – разновидность рода синицевых. Маленькая, неяркая птичка. Собственно, такой я и была в школе, в отличие от того же Стасикова.

Игорь Стасиков. Звездочка нашего класса. Ну как звездочка?  Не такой, конечно, как Ромка из параллельного 11-«Б», по которому вздыхала вся женская половина, но все равно заметный и харизматичный. И мне казалось, что если бы не его фамилия, то от поклонниц у него не было бы отбоя. А так кто захочет становиться Стасиковой? Но вниманием он никогда не был обделен. Единственное, что не каждый мог выдержать его комментарии и шутки. Потому что такого изворотливого, изобретательного ума лично я еще не  встречала. Находчивый, утонченный юмор был его родной стихией. Еще ни разу не было, чтобы Стасиков не оставил своего мнения, или сентенции! Возможно, это была своеобразная защитная реакция, ведь желающих пройтись вдоль и поперек по поводу его фамилии, было много, но они тут же отсеивались, получая ощутимую отдачу.

Я часто вступала в словесные пикировки с этим неугомонным шутником. Но каждый раз наша словесная дуэль сводилась к «ничьей». Я уступала, а он тоже почему-то «сдувался», хотя никому никогда не давал спуску. Может, жалел? Хотя это для него было несвойственно.

К концу одиннадцатого класса наши отношения изменились. Точнее, изменились со стороны Стасикова, он перестал «проходиться» по мне своими насмешками. Вот никого не пропускал, а меня не трогал! Сразу же стала чувствовать себя «белой вороной»! И теперь уже это стало поводом для утонченных издевательств одноклассников. Огрызаться я умела. А вот поведение Игоря нервировало. Теперь мы «дуэлились» с ним взглядами. Везде! На уроке, переменах, даже в столовой умудрялись «передать» друг другу «привет»! Мне потом кусок в горло не лез  после его игры бровями, красноречиво говорящей: «И ты это есть будешь?» И, черт бы его побрал, но я, действительно, пару раз отодвигала тарелку с любимой творожной запеканкой! Но потом не выдержала и, «ответив» многозначительным пожатием плеч: «Тебе то что? Яд мне страшен!», демонстративно все съедала. Ибо не фиг! В отличие от своих одноклассниц, помешанных на диетах, фитнесе и голодовках, морить себя голодом не собиралась, а лишние калории прекрасно сжигались в молчаливых «схватках» со Стасиковым.