— Милая девочка, не могла бы ты показать мне дорогу на Баттерфилд? — спросил у Дороти странный, косматый человек.

Дороти присмотрелась к нему. Незнакомец хоть и был сильно оборван и всклокочен, но в его глазах мелькали озорные огоньки, и он казался довольно симпатичным.

— Конечно, — ответила девочка, — я могу указать тебе, путь. Но эта дорога совсем в другом месте.

— Неужели?

— Тебе придется пересечь большую ферму, затем идти по тропинке к главной дороге, потом повернуть на север и идти до развилки, где пять дорожек разбегаются в разные стороны, а дальше… ой, мне лучше самой посмотреть…

— Пожалуйста, милая девочка. Если хочешь, проверь дорогу хоть до самого Баттерфилда, — отозвался оборванец.

— Сверни на тропинку за пеньком вяза или на дорожку за норкой суслика, или…

— И любая подходит?

— Конечно нет, Косматый. Чтобы добраться до Баттерфилда, надо выбрать один-единственный верный путь.

— А эта дорога, которая ведет от пенька суслика, единственная или…

— Господи! — воскликнула Дороти. — Придется самой показать тебе, куда идти, ты ужасно бестолковый. Подожди немного, я сбегаю домой и надену шляпку.

Оборванец остался один. Он медленно жевал овсяный стебелек, как будто не мог найти ничего вкуснее. Около дома росла яблоня, и на земле валялось много яблок. Оборванец решил, что яблоки гораздо лучше, чем овсяный стебелек, и пошел к дому, чтобы подобрать их. Из дома вихрем вылетела маленькая черная собачонка с живыми коричневыми глазками и помчалась к незнакомцу, который подобрал уже три яблока и сунул их в один из широких карманов, скрывавшихся в его рванье. Собачка с лаем кинулась к оборванцу, но он быстро схватил ее за загривок и запихнул в тот самый карман, где уже лежали яблоки. На земле оставалось еще много яблок, оборванец подбирал их и опускал в карман, и каждое ударяло песика по голове или по спине, отчего тот рычал. Песика звали Тотошка; он ужасно огорчился, попав в карман незнакомца.

Дороти не заставила себя долго ждать. Она появилась на пороге со шляпкой в руках и позвала:

— Косматый, если хочешь, чтобы я показала тебе дорогу на Баттерфилд, пойдем.

Девочка перелезла через изгородь, и незнакомец последовал ее примеру. Он двигался медленно, спотыкаясь на небольших кочках, как будто не замечал их, погруженный в свои мысли.

— Ну и ну, до чего же ты неповоротлив! — воскликнула Дороти. — Или, может быть, у тебя устали НОРИ?

— Нет, милая девочка, дело не в ногах, всему виной растительность на моем лице: все эти волосы так мешают в теплую погоду. Хоть бы пошел снег. А ты бы обрадовалась снегопаду?

— Конечно нет, — ответила Дороти, строго взглянув на оборванца. — Если в августе пойдет снег, он погубит и кукурузу, и овес, и пшеницу, дядя Генри не соберет урожая, обеднеет и тогда…

— Нет, нет! — воскликнул оборванец. — Я думаю, снега не будет. Это наша тропинка?

— Да, — ответила Дороти, перелезая еще через одну изгородь. — Я провожу тебя до главной дороги.

— Спасибо, милая девочка. Ты хоть и юна, но очень добра.

— Не каждый знает дорогу на Баттерфилд, — заметила Дороти, вприпрыжку двинувшись по тропинке, — но я часто бывала там с дядей Генри и сумею найти ее даже с завязанными глазами.

— Пожалуйста, не завязывай глаза, — с серьезным видом возразил незнакомец, — ты можешь ошибиться.

— Это невозможно, — засмеялась девочка. — Вот главная дорога. А нам нужен второй поворот налево; нет, третий; нет, пожалуй, четвертый. Давай-ка посмотрим. Первая тропинка около пенька, вторая около норы суслика, а потом…

— Что же потом? — спросил оборванец, опуская руку в карман. Тотошка тут же укусил его за палец. Незнакомец вскрикнул и мгновенно вытащил руку из кармана.

Дороти ничего не заметила. Она с беспокойством смотрела на дорогу, защищая ладошкой глаза от солнечных лучей.

— Пошли, — решительно произнесла она, — осталось уже немного, и я тебе покажу, как идти дальше.

Вскоре они подошли к развилке, откуда в разных направлениях расходились пять дорог. Дороги указала пальцем на одну из них и сказала:

— Вот эта.

— Весьма признателен, милая девочка, — произнес незнакомец и зашагал по другой дороге.

— Куда же ты? — закричала девочка. — Ты пошел совсем не туда.

Оборванец остановился.

— Ты сказала, что вот эта дорога ведет на Баттерфилд, — произнес он, в смущении теребя пальцами бороду.

— Ну да.

— А я не хочу попасть в Баттерфилд.

— Не хочешь?

— Ни в коем случае. Я просил тебя показать мне дорогу на Баттерфилд, чтобы не попасть туда случайно по ошибке.

— А! Так куда же ты направляешься?

— Мне все равно…

Ответ странного незнакомца не только удивил девочку, на и рассердил: выходит, все ее старания были напрасны.

— Здесь много замечательных дорог, — заметил оборванец, внимательно оглядываясь и напоминая медленными поворотами своего туловища ветряную мельницу. — Мне кажется, отсюда можно попасть куда угодно, в любую точку света.

Дороти тоже оглянулась и с удивлением стала всматриваться в окрестности. Отсюда действительно шло много прекрасных дорог. Их оказалось гораздо больше, чем раньше. Девочка попыталась сосчитать тропинки, зная, что их должно быть пять. Но когда она насчитала семнадцать, то пришла в полное недоумение и перестала считать: тропинок было столько, сколько спиц в колесе, и они разбегались в разные стороны от развилки, где остановились девочка и ее странный спутник. Если бы Дороти продолжала считать, скорее всего, некоторые тропинки попадались бы ей не один раз.

— Боже мой! — воскликнула девочка. — Здесь всегда было только пять дорог — главная и все остальные. А теперь… где же главная дорога, Косматый?

— Не знаю, милая девочка, — ответил лохматый незнакомец, садясь на землю, вероятно, утомленный долгим стоянием. — Разве ее здесь не было минуту назад?

— Кажется, была, — промолвила совершенно сбитая с толку Дороти. — И я видела норку суслика и пенек, но теперь их нет здесь. Все эти тропинки очень странные, и их так много! Как ты думаешь, куда они ведут?

— Дороги, — заметил оборванец, — не ведут никуда. Они лежат неподвижно на своем месте, и поэтому люди могут идти по ним.

Он сунул руку в карман и так быстро вытащил яблоко, что Тотошка не успел на сей раз укусить его.

Собачонка высунула из кармана мордочку и залаяла так громко, что Дороти в испуге отскочила назад.