Седьмой год мы болеем эпидемией Лимонова. С первого полугодия 1992 года по тогда еще советским СМИ прокатилась мощная лавина статей, интервью и портретов Лимонова. Единодушно не поняв сущности персонажа, наши «критики» и просто любопытные интуитивно все же поняли величину и важность зверя и безоговорочно поместили его среди немногочисленных экспонатов отечественного зоопарка, или «Дисней-ленда», если хотите, а в нем напрыгивают на прутья клеток такие звери, как Жириновский, Невзоров, Проханов или Новодворская. С тех пор Эдуард Лимонов — «персоналити», и его появление где бы то ни было затмевает для СМИ сам случай, происшествие. В разгар войны в Приднестровье в июне 92-го репортаж в «МК» из Приднестровья назывался «Эдичка идет на войну», получилось, что Лимонов по весу перетянул целую республику ПМР. Или же предполагается, что интерес к нему у публики больше интереса к Приднестровью? Газета же «Коммерсантъ», публикуя отчет о выставке в галерее «Режина», помещает не репродукции работ художников, но фотографию Лимонова, посетившего выставку. Ерническо-иронические комментарии, без которых Лимонова не подают массам, мало скрывают тот факт, что наши «демократические» СМИ в сущности обожают Лимонова во всех ипостасях: «патриотической», «фашистской», «национал-большевистской» или мужа талантливых, красивых, скандальных женщин. Если разобраться, ничего удивительного в этом нет. Быстро и легко (не в пример экономическим и государственным структурам) перестроившиеся в самые что ни на есть рыночные, желтые, живые, наши СМИ живут сенсациями. И Лимонов — человек-сенсация — для них подарок, манна небесная. Самый тусклый митинг приобретает неожиданную окраску, если просто прибавить, что «пришел и сел в первом ряду Лимонов». О нем легко писать, он броский, за ним его экстраординарные полубезумные книги, сонм жен-красавиц, 18 лет приключений в отдаленных странах, репутация европейского писателя, пять войн. Представим, что Элвис Пресли или Джон Леннон появились бы в окопах Приднестровья, в боснийских горах или на крыше грузовика на Манежной площади, под пулями у Останкино! Первыми отметили родство Лимонова с рок-культурой, с «провинциальными музыкантами из английского Харькова — Ливерпуля» критики Вайль и Генис еще в 1987 году в статье в журнале «Синтаксис». Слава Лимонова не кажется меньше, чем у Леннона или Пресли. Достаточно пройтись с ним по московским улицам. Наш всенародный «Эдичка», или «Эдик», как величает его толпа (у Останкино и Белого Дома в толпе кричали: «Эдик! Эдик! Наш Эдик!») — действительно всенародный герой, любимый и, как следствие, ненавидимый, но герой. Молодежь влюбилась в него за его безоглядно, анархически обесцененного Эдичку, а позднее за его единственную в своем роде сверхэкстремистскую газету «Лимонку», а мамаши и папаши с сединами — за его патриотические статьи в «Савраске» и «Дне». Эта якобы раздвоенность Лимонова объясняется просто. Дело в том, что Лимонов, «наш Эдик!», — больше писателя. Он был поэтом, был романистом, он политический журналист, глава экстремистской партии и главный редактор радикального журнала. Он все это вместе. Он человек политалантливый, в отличие от, скажем, бывших его товарищей по катакомбному искусству. Они так и остались одномерными, моно. Сева Некрасов, Геннадий Айги, Генрих Сапгир — поэты-формалисты — и только. Илья Кабаков — художник-формалист. Лимонов — много больше. Правы те же Вайль и Генис, когда они его называют (пусть и иронически) «Эдд Лимонофф — суперстар». Он и есть наш суперстар.

Фотограф Вадим Крохин за годы собрал оригинальный альбом фотографий, коллекцию фотопортретов собственной работы и автографов писателей, выразивших по его просьбе свое кредо. Коллекция внушительная: от Грэхэма Грина через Чингиза Айтматова и Катаева до Лимонова. Вот что написал он в 1973 году незадолго до отъезда на Запад: «Поэтов может быть много. Художников может быть много. Национальный герой может быть только один». Теперь-то мы знаем, что существует текст «Мы — национальный герой», написанный в 1974 году, где Лимонов в сказочно поп-артистском варианте предсказал свою сегодняшнюю славу. Раскалькулировал он, рассчитал свою судьбу вперед или «Мы — национальный герой» — мгновенное озарение-предвидение? Не суть важно. Важно то, что Лимонов в 1974 году понял, кто он будет, кем он хочет быть. Не поэтом, не писателем, не журналистом, но — национальным героем. И он им стал. (То, что Лимонов — наш суперстар, поняли не только враждебные Вайль и Генис. В статье «Нои и Хамы» Бориса Парамонова, ноябрь 1990 г., читаем: «Будет масскульт с Лимоновым, как очень вероятным претендентом на роль культовой фигуры».) Все случающееся с ним, его партией, газетой, с его близкими становится известным, случается со всей страной, с СНГ. Нападение безумца на его жену немедленно дано было СМИ в числе главнейших происшествий года. Газеты «Комсомольская правда» и «Аргументы и факты» были засыпаны предложениями бесплатных пластических операций, экстрасенсы предлагали лечение, поступили выражения симпатии, любви и просто слепого обожания. Когда недавно Лимонов расстался с женой Натальей Медведевой, ни один орган СМИ не остался равнодушен к этому событию личной жизни писателя. Ну конечно, Лимонова ни в какую не хотят признавать политиком, телевидение держит его в черном теле, но он пробьется, его всегда не хотели, а он пробивался всегда.

Казалось бы, «хэппи энд», чего еще нужно? Однако то, что Лимонов стал суперзвездой, отвлекло внимание от его книг. Личность Лимонова заслонила от читателя его книги. Навеки внедрившись в сознание масс как Эдичка, он так им и остался. Между тем и его герой, и писатель после периода Эдички изменились, прожили еще немало удивительных приключений и повзрослели, посуровели, возмужали. Рассказы, впервые объединенные в собрание, которое читатель держит в руках, написаны поздним Лимоновым, ставшим более холодным и сдержанным мастером. Часть из шестидесяти шести рассказов никогда прежде не была опубликована. Вот что писали об опубликованных русские и зарубежные критики: «Какое здоровье! Миллер рядом с ним маленький теленок, а Буковский — дитя мадонны. Но в отличие от своего брата американца „Бука“, Лимонов никогда не бывает вульгарен. Десять текстов „Обыкновенных инцидентов“: тонифицирующие, эпические, смешные и сумасшедшие, трагикомические, — они удар ногой в нос, событие этого литературного года. Взрыв хохота — постоянный и продолжающийся. Ничтожно мало в нашей литературе примеров такого литературного здоровья».

(Журнал «Ле Пуэн»)

«Лимонов не диссидент» — уверяет нас издатель. Скорее, глобальный хулиган, планетарный панк. Того жанра, что режут в сало пузатых финансистов. В десяти рассказах он демонстрирует свой злой язык преследователя пороков общества изобилия, он избивает дубинкой нас, склонных к самодовольству, вызывающих презрение. Он пинает в свинцовые задницы. Он говорит: «Мир счастливо вошел в пищеварительный период своей истории». Это прямостоящий человек.

(Журнал «Куа лир»)

«Эдуард Лимонов продолжает свой путь в литературе, путь, пересеченный и отмеченный странными и мощными книгами. Рассказы сделаны в сухом и насыщенном стиле, который поклонники самого французского из русских писателей отлично знают. „Спина мадам Шатэн“ — это коротко, это цинично, это очень хорошо».