Елена Паленова

Чужая земля

— Это ты что ли новый хозяин Чёрного поля? — старушка взгромоздилась на стул и положила трость себе на колени.

— О каком поле конкретно идёт речь? У меня их несколько.

— А возле села Лизовка которое.

— Почему это оно чёрное? — нахмурился Игнат Фёдорович.

— А тебе перед продажей не сказали что ли? — сочувствующе посмотрела на него визитёрша. — Мёртвое оно. Не растёт там ничего по пахоте.

— Да как же не растёт, если пшеница уж по колено вымахала? — усмехнулся мужчина. — Вы, собственно, по какому поводу пришли? Если жаловаться на что, так у меня всё по закону. Вспахано и засеяно ровно по границам, про гербициды пчеловодов ваших предупреждаю заранее.

— Дерево посреди участка видал?

— Видал. Ну и? Слышал, что у вас тут с ним поверье какое-то связано, потому и не тронул.

— Поверье… — морщинистое лицо старушки исказила похожая на горькую усмешку гримаса. — Вот от неведения все беды и происходят. Трактора твои по весне корни ему повредили, когда вокруг пахали. Ветки сохнут понизу, а это значит, что урожая тебе в этом году не видать.

— Послушайте, уважаемая, если вы меня местными приметами и байками порадовать пришли, то извините, но у меня на это времени нет. До свидания.

— Ну-ну… — многозначительно протянула старушка и с громким кряхтением поднялась на свои больные ноги. — Когда волосы на себе рвать начнёшь, сыщи меня в Лизовке. Веселину Георгиевну спроси, меня там все знают.

Ковыляя и постанывая на каждом шагу, она покинула залитый солнечным светом кабинет предпринимателя, а Игнат Фёдорович сразу же после её ухода снял трубку телефона и вызвал к себе заместителя, который занимался покупкой упомянутого участка.

— Костя, что там за проблемы с участком возле Лизовки? — спросил он в лоб, стоило помощнику переступить порог кабинета. — Это с деревом который. Ко мне сейчас бабка приходила со странными какими-то намёками.

— А, ну так легенда у них там про дерево это, — пожал плечами молодой человек. — Я ж вам рассказывал.

— Садись и рассказывай ещё раз, — приказал Игнат Фёдорович, кивнув на стул.

Парень послушно сел, сложил руки на столе в замок и криво усмехнулся:

— Ведьма у них там вроде как жила. Хижина её на отшибе стояла, как раз под тем самым деревом. Добрая, беззлобная колдунья, которая погодой управляла во благо селян. Ну там… Дождичек в засуху призвать могла или тучки разогнать, если садам-огородам солнца не хватало. Полезная такая ведьма… И говорила, что дерево это, мол, на каком-то особенном месте растёт, силу какую-то имеет, а она этой силой просто пользуется. Это ещё Бог знает когда было-то, там и поля того не было, его потом распахали, при советской власти. А по тем временам там просто степь была. Ну и, короче, тогдашний хозяин этих земель подарил старухе этот кусок степи вместе с деревом за какие-то личные услуги. И вольную ей дал. То ли порчу она с него сняла, то ли жену его от бездетности вылечила… Ну не суть. В общем, они тогда границы ведьминских владений определили пространством, на которое корни дерева тянутся. Она как-то магически показала ему, что там под землёй, а там корней этих… А дерево-то молодое ещё было, росло потихоньку, корни удлинялись. Старуха померла, а перед смертью озвучила, что земля эта как при жизни ей принадлежала, так и после смерти за ней останется. Велела не пахать там никогда, чтобы корни дерева не повреждались, иначе на окрестности всякие бедствия обрушатся вроде бурь, ураганов, засухи и прочей напасти. Вроде как под тем деревом её и похоронили и лет сто этот кусок земли благополучно зарастал чем попало. Бред, короче. Я справки навёл на всякий случай, всё там возделывалось. Пахать не пахали, потому что суеверные, а под огороды эту землю в своё время раздали местным в аренду, только урожая с тех огородов с гулькин нос было. Они ж глубже, чем на половину штыка лопаты не копали нигде, чтобы корни случайно не зацепить, а потом все беды свои на это дерево сваливали. Корова сдохла — значит, хозяин где-то корешок зацепил. Дети болеют — тоже дерево виновато. Ведьма-то им про погодные катаклизмы вещала, а они под эту гребёнку всё подряд чесать начали. Забросили свои огороды, а местная власть участок на торги выставила, чтоб не пустовала землица-то. Ну вот и… А! Ещё там молния потом несколько раз в это дерево била, когда урожай уже убирать надо было. Поле, говорят, от края до края выгорало. Мол, ведьма мстит за то, что её землю пашут и корни дерева губят.

— И ты всё равно этот участок купил…

— Ну так бред же это всё, Игнат Фёдорович, — улыбнулся Костя. — Азот выгорал периодически, вот земля и бедная, но это восстановится, мы ж удобряем. А что молнии, так это когда было? Громоотводов в селе столько понатыкано, что это дерево несчастное грозе триста лет неинтересно. Я вообще бы предложил спилить его, чтобы вся земля под посевы шла, но местные ж нас линчуют за это. Вроде двадцать первый век, а дикость ужасная.

— Да, дикость та ещё… — вздохнул Игнат Фёдорович. — Проезд к дереву есть?

— Нет, там дорога по краю только идёт.

— Жаль… Ладно, уберём поле, а потом загоним туда бригаду с бензопилами и бульдозером. Нет корней — нет проблем. Я, конечно, уважаю чужие традиции и верования, но не потерплю, чтобы кто-то диктовал, что мне на моей земле делать.

— С чего это вы вдруг? — удивился Константин.

— С того, Костя, что нам покоя не дадут, пока это дерево там торчит. Либо эта земля наша, и мы используем её по назначению, либо избавляемся от неё, чтобы угодить чьим-то суеверным страхам. А я, знаешь ли, не привык идти на поводу у чужой глупости.

— А если там и правда захоронение?

— Которому две сотни лет, и оно нигде не числится? Всё, Костя, иди. Только настроение мне испортили всей этой ведьмятиной.

* * *

Урожая в тот год Игнат Фёдорович с Чёрного поля так и не дождался. Он долго разглядывал сделанные с вертолёта снимки выгоревших угодий и злился, потому что чёрный рисунок на остатках золотистого фона очень напоминал раскинувшиеся во все стороны корни дерева — все полосы прошедшегося по посевам пожара брали своё начало в одной точке.

Сухая гроза. Молния, расколовшая ствол ведьминого дерева пополам. Огонь, уничтоживший надежды на хороший доход с