Аристотель, возможно, был первым и величайшим из энциклопедистов. Известно, что он писал обо всем – о формах раковин и бесплодии, о природе души и метеорологии, поэзии и искусстве, не упустив даже толкования снов. Говорят, что он преобразовал каждую область знания, к которой прикоснулся (кроме математики – здесь первенство отдается Платону и платоникам). Но прежде всего Аристотель считается основателем логики.

Когда Аристотель впервые разделил человеческие знания на отдельные категории, наше понимание мира приобрело систематизированный вид. Однако в последние столетия стремительное развитие науки дошло до такой точки, когда эти категории стали серьезно тормозить его. Установившаяся система позволяла исследованиям развиваться только в строго определенных направлениях, многие из которых грозили завести в тупик. Потребовался радикально иной подход. В результате возник мир современной науки.

На самом деле нам понадобилось больше двадцати столетий, чтобы понять: эти ограничения, коренящиеся в мысли Аристотеля, лишь демонстрируют его несравненную оригинальность. Отказ от Аристотеля сам по себе привел к постановке сложнейших философских вопросов. Сколько еще подобных ограничений нам предстоит обнаружить? Насколько опасны новые тенденции в нашей системе мышления? А точнее, что именно они не дают нам узнать?

На мысе у деревни Стагира в Северной Греции стоит не слишком талантливый современный памятник Аристотелю. Его невыразительное лицо таращится поверх неровных, заросших лесом холмов на синеющее вдали Эгейское море. Фигура из девственно-белого мрамора, сияющего в солнечных лучах, одета в гиматий, перекинутый через левое плечо, и сандалии, в руке – свиток с отколотым уголком. (Говорят, что урон ему нанес один профессор философии из Аргентины, помешанный на сувенирах.) На постаменте надпись по-гречески – «Аристотель Стагирит».

Аристотель действительно родился в Стагире, но отнюдь не в современной деревне, где поставлена статуя. Древний город Стагира находился примерно в восьми километрах отсюда. Его развалины видны до сих пор. Разочарованно оглядев памятник, я отправился искать эти руины. «Они там, дальше по дороге», – сказал мне юный Бэтмен, возвращавшийся из школы. Сверкнув на солнце черными пластиковыми часами, он махнул в сторону берега.

Через час ходьбы по длинной, извилистой дороге, изнывая от жары, под грозное эхо в скалах над моей головой, я наконец поднялся в Стратони – унылую помесь опустевшего морского курорта с шахтерским поселком. Древняя Стагира лежит в стороне от старой дороги, чуть севернее, уточнил плотник, занятый ремонтом закрытого кафе на безлюдном берегу. Как я скоро обнаружил, машин на этой дороге в октябре мало. А если тут разразится осенняя буря, добра не жди! Целый час я прятался под узким каменным выступом – страшный ливень хлестал по голым скалам, в грохочущей, разрываемой молниями мгле ни развалин, ни автомобиля было не различить. Промокнув до костей, я проклинал статую Аристотеля, приведшую меня в Стагиру – не ту Стагиру! Что за обман! Современная Стагира не имеет никакого отношения к родине Аристотеля – разве что носит то же имя. По такому принципу можно было бы поставить памятник Жанне д’ Арк в Новом Орлеане…

Аристотель родился в 384 г. до н. э. в древней Стагире, в греческой Македонии. В IV в. до н. э. греки смотрели на Македонию примерно так, как современные французы смотрят на Великобританию или США. Однако Стагира вовсе не находилась за пределами цивилизации. Это была маленькая греческая колония, основанная жителями эгейского острова Андрос.

Отец Аристотеля Никомах был лекарем македонского царя Аминты III, деда Александра Великого. Благодаря этому знакомству, переросшему в дружбу, Никомах разбогател и сумел приобрести земли около Стагиры и по всей Греции. Аристотель рос в атмосфере медицинской учености, но отец умер, когда юноше было всего пятнадцать лет. Тогда Аристотель оказался в Атарнее – греческом городе на побережье Малой Азии. Его опекуном стал Проксен, двоюродный брат будущего философа.

Подобно многим наследникам больших состояний, Аристотель скоро начал швыряться деньгами. Если верить одному источнику, он потратил все на вино, женщин, скандалы и, разорившись, был вынужден временно стать солдатом. Потом он вернулся в Стагиру, где занялся медициной. В тридцать лет Аристотель оставил это ремесло и отправился в Афины – учиться в Академии Платона. Здесь он провел восемь лет. Позже средневековые агиографы, стремясь превратить Аристотеля в святого, старались либо не замечать, либо опровергать подобную – немыслимую! – клевету. И вот появилась другая версия его молодости. Согласно этой довольно скучной (хотя, пожалуй, более вероятной) истории, Аристотель уже в семнадцать лет пришел прямо в Академию. Впрочем, некоторые источники и в данном случае намекают на плейбойскую прелюдию.

Как бы то ни было, Аристотель старательно принялся за учебу в Академии и быстро стал одним из лучших мыслителей своего поколения. Ученику скоро предложили стать одним из коллег Платона. Очевидно, Аристотель боготворил Платона. Во всяком случае, он полностью впитал платоновское учение, которое преподавали в Академии, и его собственная философия твердо опиралась на принципы афинского мыслителя.

Но Аристотель был слишком яркой личностью, чтобы стать простым последователем кого бы то ни было, пусть даже и Платона! Когда он обнаруживал в работах своего учителя даже подобие противоречия (или, прости Господи, изъяна!), то считал своим интеллектуальным долгом указать на это. Такая привычка скоро стала раздражать Платона, и, хотя они, похоже, открыто не ссорились, свидетель намекает на то, что два величайших мыслителя своего времени сочли за благо соблюдать некоторую дистанцию. Известно, что Платон называл Аристотеля «ходячим разумом», а его дом – «книжной лавкой», намекая на знаменитую коллекцию древних свитков, которой гордился Аристотель. Тот имел обыкновение покупать за раз столько свитков древних авторов, сколько мог унести в руках. Так что Аристотель стал владельцем одной из первых частных библиотек.

Молодой академик, естественно, получал значительный доход от своих наследственных землевладений и вскоре прославился в Афинах изысканными манерами и благожелательностью (пусть и несколько нарочитой). Говорят, он был тощим и длинноногим, к тому же шепелявил. Возможно, чтобы скрасить эти недостатки, он изящно одевался, выбирая самые модные гиматии и сандалии, и с большим вкусом украшал пальцы драгоценными перстнями. Даже Платон, человек отнюдь не бедный, завидовал библиотеке Аристотеля. Несмотря на благоустроенный и утонченный образ жизни, ранними работами Стагирита были недошедшие до нас диалоги о бренности бытия и сокровищах мира иного.

Аристотеля влекло ко всему практическому и научному. Поэтому идеи Платона он все больше рассматривал с реалистической точки зрения. Платон считал, что наблюдаемый индивидуумом окружающий мир состоит из видимостей, конечная же реальность лежит в мире идей, напоминающих модели или абстрактные описания. Все предметы воспринимаемого мира черпают свою конкретность в этом абсолютном мире идей. Вот эта черная кошка, лежащая передо мной в кресле, является кошкой, потому что причастна конечной идее (или модели) кошачести, а черна она постольку, поскольку причастна идее (описанию) черноты. Единственно подлинная реальность находится по ту сторону воспринимаемого мира, в царстве абсолютных идей.