2001 г.

В то утро я, как обычно, проснулся совершенно разбитым. Наступил очередной понедельник – один из бесконечной череды себе подобных: с серым осенним дождем, унынием и жутким нежеланием идти на работу.

Впрочем, последнее было не совсем верно – на работе было хоть какое-то разнообразие, и молоденькие офисные девушки, и флирт с ними вносили здоровую струю в мой повседневный семейный быт, который в последнее время стал уже совсем невыносимым.

И это еще слабо сказано – иногда мы с женой целыми неделями друг с другом просто не разговаривали, а уж про все остальное не было смысла и говорить.

Жена несколько лет назад с легкой душой скинула на меня все заботы о хлебе насущном – при этом походя отказавшись от перспективной должности в аппарате Государственной Думы и заявив, что коль скоро она москвичка с квартирой, а я – непонятно откуда взявшийся лимитчик, то должен ее обеспечивать. А ей трудиться лень. Но она обещает, что все свободное время посвятит семье и дому.

Через некоторое время выяснилось, что ее обещания оказались лишь пустым звуком – вместо дома и семьи супруга развлекалась на стороне, и, принимая во внимание ее легкий нрав, не стоит удивляться, что количество ухажеров стремительно росло. Тем более, что она была доступна и весьма охоча до утех.

Но об этом я, конечно, не знал, а если и догадывался – то предпочитал прятать голову в песок: все-таки жена сделала меня настоящим москвичом, квартирой я был обеспечен, и вообще – статус оседлости в столице тогда ценился очень дорого.

В качестве отработки за кров я пахал не только на себя и на нее, но и содержал ее маму с папой (по крайней мере, оплачивал жилье, закупал продукты на всех, и прочее), а также в какой-то мере помогал ее старшей сестре и ее мужу, у которых было двое детей, и которые жили тоже совсем небогато. А кроме меня, в принципе, в этой семье никто толком не зарабатывал.

Так что, несмотря на все обилие любовников и испытываемое ко мне отвращение рвать со мной и выгонять из дома супруга не собиралась – но и особо близко не подпускала, напрочь игнорируя наши вроде бы узаконенные брачные узы.

В то утро я проснулся с больной головой. Встал, выкурил в туалете две сигареты, поплескался в душе и двинул на кухню пить чай. Включил телевизор.

Крутили последние известия – в мире и в стране, как всегда, было неспокойно. Взрывались дома, самолеты НАТО бомбили мирные страны, олигархи тратили свои несметные сокровища на девушек и яхты, а в Верхоянске и Хатанге стояли уже морозы за сорок, и как там люди живут – было не очень ясно.

Я открыл холодильник, сделал себе пару бутербродов с колбасой и принялся машинально жевать, запивая чаем.

Жизнь вокруг представлялась мне мрачной и неуютной. Сейчас опять нужно было греть машину и потом пробираться через бесчисленные московские пробки, чтобы сесть за стол, включить компьютер и привычно погрузиться в управленческий дурдом (УП).

УП, кроме всего прочего, предусматривал истошные вопли в телефонную трубку, беготню по этажам и решение вороха проблем, которые валились, как из рога изобилия. Плюс работу на выезде – когда, сломя голову, несешься на встречу на другой конец Москвы, чтобы заработать (или сэкономить) для компании очередную энную сумму долларов.

– А, может, сегодня поехать в метро? – мысли тяжко переваливались в голове, пытаясь вырваться на свободу и оформиться в какое-то решение.

В прошлую пятницу я простоял в пробке два с половиной часа, возвращаясь домой, и приехал совершенно измотанный – так что особого желания вновь садиться за руль пока не возникало. А добираться на метро было, хоть и немного подольше, но все же не принципиально – зато в вагоне можно было почитать книжечку, поглазеть по сторонам, подумать о своей нелегкой жизни, словом – почти не напрягаясь, убить время.

– Решено! – я схватил сумку, кинул в нее банку растворимого кофе, фантастический роман «Лунная радуга» и несколько пачек сигарет, напялил плащ и выскочил из дома.

До метро было всего пять минут, и вскоре я уже толкался в вагоне, который вез меня в центр – на пересадку, после которой будет еще одна – а там и до работы недалеко.

Она вошла на станции «Измайловский парк» – ныне «Партизанская» (а раньше – «Измайловский парк имени товарища Сталина») и, завидев меня, широко улыбнулась.

Я же смотрел на нее, как обычно молодые люди смотрят на симпатичных девушек – просто так, без всяких намеков – лишь бы посмотреть. Такое разглядывание не предполагает более близкого знакомства – в метро все глазеют друг на друга, а потом тут же забывают об этом, стоит только выйти из вагона.

– Привет! – ее лицо оказалось рядом с моим, и она явно обращалась ко мне, – как дела?

– Да ничего! – удивленно ответил я, прикидывая, что бы это могло значить. На моей памяти не было ни одного случая, чтобы девушки вели себя подобным образом – обычно первые шаги должны были совершать молодые люди. Впрочем, и это часто оказывалось безрезультатным – если не считать результатом холодный взгляд, направленный на тебя, презрительную мину и жесткий ответ: «Нет».

Как бы то ни было, но возникшая из ниоткуда девушка уже взяла быка за рога:

– Меня зовут Майя, а тебя как?

– Меня – Влад, т. е. Владислав!

– Очень приятное имя, да и ты и выглядишь, как Владислав – такой большой, сильный и уверенный в себе! Только немного грустный! – не знаю, кто ее научил вот так слету делать мужчинам комплименты, но это у нее получалось хорошо – естественно и без толики фальши.

Я был смущен. Майя стояла рядом и, совершенно не стесняясь, разглядывала меня, как некоего племенного (или тяглового) жеребца, и улыбка не сходила с ее лица. Улыбка, кстати, была просто очаровательной, и я поймал себя на мысли, что если она предназначена мне – то это джек-пот!

– Ты до какой станции едешь? Я – до Киевской! Я там работаю.

– А я – до «Динамо»! – мне не оставалось ничего иного, как включиться в предложенную игру и принять Майю, как старую знакомую. – Хочешь, пересечемся после работы, пойдем куда-нибудь в кафешку, съедим по мороженому, а, может, выпьем вина?

– Я вина не пью, и вообще – ничего не пью, а вот от мороженого не откажусь, хотя от него, говорят, толстеют, – Майя легким жестом провела по своей длинной курточке сверху вниз, прочертив контуры фигуры, которая показалась мне чертовски соблазнительной.

От такого ее непосредственного поведения мне сделалось не по себе, и я почувствовал слабое напряжение внизу живота.

А, Майя, словно уловив мои мысли (что, наверное, было совсем не трудно), подмигнула мне одним глазом, потом сразу другим и неожиданно перешла на заговорщический шепот: