ТОМ 4

ЧАСТЬ VII

МАЙ 1945 – ДЕКАБРЬ 1960

КОПЕЙСК, КАРГАПОЛЬЕ, ЧЕЛЯБИНСК

ГЛАВА 45

1944 – 1947

ТРОЕ ИЗ ШЕСТИ МИЛЛИОНОВ

Как я уже писал1, в первые годы войны известий о судьбах родственников не было, лишь потом, потом, с годами, начали поступать тяжелые, незабываемые, а тогда – «обычные» «официальные2» письма о потере родных и близких. Я обещал тогда вернуться к этой «теме».

В этой связи, хочу рассказать о судьбе одной семьи.

Как вы, мои дорогие читатели, помните, на моей свадьбе присутствовали3 БРОХА4, мать МАНИ5, её отец, МОЙ ТЕСТЬ, Моше6-Аарон7 бен8-Самуил9 КАНЕР10. Были младшие сестры МАНИ – ЛЮБОВЬ11 и ЮДИФЬ12 (ЮЛИЯ13).

Приехал его старший зять, теперь мой «старший» свояк, ЙЕХИЭЛЬ14-ДАВИД15 СОРКИН16, его жена САРА17 (Соня18), старшая сестра МАНИ.

Соркины жили в городе Новозыбкове19 Брянской области, что находится на самом «стыке» России, Украины и Белоруссии. Хоть и назывался Новозыбков городам, а, на самом деле, это было БОЛЬШОЕ село. Люди жили в собственных домах, вели хозяйство, ездили на телегах, запряженных лошадьми. Жили, кто как мог…

Сам СОРКИН был глубоко верующий ХАСИД20.

Он всегда говорил, что «Господь позаботиться о нас».

Вера его в Б-га была безгранична…

Семья их жила бедно, ОЧЕНЬ даже бедно.

К лету 1921 года, ко времени моей помолвки, у них уже было трое сыновей. А к декабрю родился еще один сын, четвертый.

Сюда, на нашу свадьбу, они приехали с двумя сыновьями.

Привезли новорожденного – показать дедушке с бабушкой.

А младшего сына, моего тёзку, Лёву, оставили тут.

– Не прокормить мне их всех. – Сказала Сара родителям. – А этот – слабенький. Боюсь, помрет. Может, у вас выживет.

Так Лёва и остался жить21 у дедушки с бабушкой.

Забегая вперед, скажу, что всего у них было ШЕСТЕРО детей.

До войны, мы поддерживали переписку. Поздравляли с праздниками, сообщали о рождении детей.

Началась война… И не стало вестей от них. Никаких.

Летом 1944 года мы получили письмо. От Бори22 Соркина, племянника МАНИ, сына её старшей сестры САРЫ.

– Тётя Маня, я тут, в Новозыбкове, один, совсем один. Никого родных нет. Очень тоскливо. Заберите меня отсюда…

Конечно, мы СРАЗУ же написали ему, чтоб приезжал.

Вскорости он был у нас.

Мы спросили его о судьбе его семьи.

И вот что он нам рассказал…

Рассказ Бориса Соркина.

Когда немцы приблизились к ним, мама предложила нам уехать. В конце Июня 1941 года.

Что мы и сделали… Сложили вещи в телегу, запрягли лошадь, и двинулись вчетвером.

Но… уехали мы недалеко.

Немецкие танки прорвали фронт и оказались впереди нас.

Тогда папа сказал. – Вернемся домой. Господь поможет нам. Он спасет нас.

И мы вернулись домой.

В Августе 1941 года фашисты устроили «акцию». Еврейские села были ПРИГОВОРЕНЫ.

Однажды днем эсэсовцы окружили наши дома. Всех жителей загнали в их хаты. Каратели заколотили все окна (ставни). Забили двери. И… подожгли дома. С людьми. Живыми людьми.

Мама сказала мне. – Боря, беги.

Я говорю сестренке. – Анька, бежим со мной. – Но она ведь девчонка… Побоялась… Испугалась… Прижалась к маме, дрожит, плачет…

А мама, опять. – Боря, беги, В лес беги.

Залез я на чердак. А у нас там оконце маленькое было. Взрослому человеку не пролезть. А я ведь еще маленький. Пролез. Ползком по крыше. Выпрыгнул на задворки… да бегом до лесу.

На опушке встретил пацана из нашего городка. Он тоже смог убежать.

Мы лежали в кустах и смотрели как горит наше местечко. Как горят, сгорают наши избы. Как сжигают наших родных, наши семьи… Плакали. Долго. Долго плакали…

Потом стали думать, гадать – что делать? Куда податься?

Я предложил ему пойти в лес, искать партизан.

А он, ни в какую. – Пойдем в соседнюю деревню. Может, там кто есть?

Так мы с ним и не договорились.

Я пошел в лес, а он – по дороге.

И вдруг слышу. – Хальт. Папирен23…

Прокрался я потихоньку поближе. Залег в кустах и увидел… Немцы схватили его. Узнали, что он – еврей, из сожжённой деревни… И тут же убили его… А я ушел в лес…

Что вам сказать? Две недели, долгих ДВЕ НЕДЕЛИ бродил я по лесу. ОДИН. Хорошо, что это был Август. Тепло еще было. Ел грибы, ягоды. Выжил как-то…

Затем встретил партизанский отряд. Небольшой, но отряд. Прибился к ним. Да так ДВА ГОДА и воевал. С ними. Всякое было. Много чего пережил.

После прихода Красной Армии пожил немного в городе Новозыбков. Да – тоскливо одному. Вот я к вам, тетя Маня, и приехал. Можно я у вас поживу?

Долго мы все плакали… Долго.

Конечно же, Боря остался жить у нас. Поступил в ж/д техникум. Окончил его. В 1947 году, по распределению, уехал работать в Белоруссию, в город Могилев.

Там он женился. Жена его, Броня24, очень родственная. Вскорости у них родился сын, затем, через несколько лет, дочки-двойняшки.

Все эти годы мы «поддерживали» контакт, переписывались. Ездили друг к другу в гости. Зимой 1970 года он приезжал к нам с дочками. А летом 1971 года моя дочь Минна (Менуха) и её младший сын Миша поехали к ним «с обратным визитом».

Семья Соркиных.

Родители:

Йехиэль-Давид – сгорел в хате в Августе 1941 года

Сара (Канер) – сгорела в хате в Августе 1941 года

Их дети:

Иосиф – погиб в Кёнигсбёрге в Апреле 1945 года

Самуил – погиб на фронте в 1943 году

Лёва – погиб на фронте в 1941 году

Исаак – прошёл всю войну, живет в городе Минске

К сожалению, переписка с ним стала «годовой», то есть, раз в год, на Новый Год, мы обмениваемся поздравительными открытками. В 1971 году моя дочь Минна, и её младший сын Миша, ездили в город Могилев. По пути они остановились на пару дней в городе Минске. Там они встретились с Исааком.

Анна – сгорела в хате в Августе