Горящее небо Аорна

Глава 1

2011 год, планета Земля

Сны приходили странные.

Макс видел планету, но какую-то чужую. Это угадывалось по очертаниям материков, крошечным ледяным шапкам на полюсах — на Земле они куда как больше, и по преобладающему желтому цвету суши вдоль экватора. Полоса широкая — тысячи километров, на Земле такого не бывает. Редкие облака над планетой позволяли это рассмотреть. Рек мало, да те не слишком полноводные. Протекают большей частью на севере двух больших материков, хотя есть и в южных оконечностях. Океаны и моря… Озер он не заметил — то ли нет совсем, то ли слишком маленькие, чтобы разглядеть с орбиты.

— Аорн, — бубнил в голове в чей-то механический голос, — кислородная планета в системе желтого карлика Угрея. — Третья от него по удаленности и единственная населенная. Остальные к жизни не пригодны. Население занимает северные и южные части материков. Центральные не годятся — слишком жарко и отсутствие воды.

— Нафига мне это знать? — возмутился Макс, только голос продолжал бубнить. Пусть не сразу, но он понял: тот вещает не по-русски — на каком-то незнакомом языке. Не английский и немецкий, не испанский и французский. Итальянский? Тоже не похоже. Их бы он ни с чем не спутал. Здесь же незнакомый выговор с обилием шипящих и отсутствием протяжных гласных. Тем не менее, он понимал отлично! Так, как будто много лет говорил на этом языке.

— Три миллиарда особей, населяющих Аорн, проживает в сорока семи странах, — продолжил информировать Максима незнакомый лектор. Видно его не было, а сам голос звучал как будто в голове у Макса. — Из них развитых двенадцать, остальные выполняют роль поставщиков сырья и недорогой рабочей силы. В результате двух всеобщих войн мир Аорна разделился на два лагеря. Союз, объединивший две трети населения, настроен против связей с Галактическим Содружеством. Коалиция развитых государств выступает за протекторат федерации Герума — составной части этого Содружества. В Коалиции культивируются гуманитарные ценности, принятые в развитых мирах. Это вызывает злобу их противников. Восемь лет назад объединенные армии Союза начали войну за установление полного контроля над Аорном.

Макс собрался обругать невидимого диктора, засоряющего его мозг уймой никому не нужной информации, как внезапно картинка перед взором резко изменилась. Из заоблачной выси, из стратосферы, он вдруг рухнул вниз, очутившись в кокпите боевого самолета, а тот мчал, чуть не задевая брюхом землю.

На панели светятся приборы, совершенно незнакомые, но, спустя мгновение, он понял назначение каждого, как и показания на большом экране. Высота, скорость, тангаж, крен, курс, запас топлива…

— Леда-6! К вам приближаются четыре Дракона Союза! Как поняли?

— Понял, — проскрипел Макс сквозь зубы. Отвечал он на том же шипящем языке.

Вражеские самолеты брали его в клещи — обе пары сближались под углом. Ситуация безвыходная. Рвануть вверх, используя лучшую маневренность машины, равносильно самоубийству. Его захватят радары наземных зенитных комплексов. А любой вираж в горизонтали приведет к тому, что он подставится под удар одной из пар противника. Остается лишь катапультироваться, потом надеяться, что его найдет спасательная команда Коалиции. Упаси, Всевышний, если вдруг Союза. Разговор с пилотами врага у них короткий…

«А вот хрен вам! Я — на исправном и заправленном самолете, — начал распаляться Макс. — Да еще с ракетами. Бросить его просто так, испугавшись четырех Драконов? Не дождетесь».

Что еще в активе? Изменяемый вектор тяги. Очень необычная аэродинамика аппарата, крыло обратной стреловидности, сильно смещенная центровка. Куча других плюшек, о которых он знает из неведомого источника, но вникать подробно недосуг. А раз так, то работаем с тем, что есть.

Выбрав приближающуюся справа пару, летчик очень плавно повернул навстречу ей, впрочем, не добавив оборотов у турбины. Два других Дракона оказалась на хвосте, в идеальной позиции для атаки.

— Пуск ракет! Время до поражения одиннадцать, десять, девять…

Девять секунд — это целая вечность, если распорядиться ими с умом.

Все шесть ракет «воздух-воздух» сорвались с пилонов Рыцаря и устремились навстречу двум Драконам. Естественно, не попадут. Они идут не по тепловому следу. И не надо. Но зато они заставили врагов занервничать и на миг выпустить из виду «Эр-четырехсотый», именуемый у летчиков Рыцарем.

Взяв ручку на себя, Макс проскочил над парой противника, заложил крутой вираж, заходя им в хвост. Целый рой ракет, выпущенных по его машине, исправно повторил эволюцию, неумолимо сокращая расстояние.

— Пять, четыре, три…

А вот теперь — рычаг вектора тяги на себя до упора. Погнали!

Чакру Фролова, уникальную фигуру высшего пилотажа, он не делал никогда. Знают ли о ней здесь? Удастся ли? Посмотрим.

Нос самолета задрался вверх. Машина сделала кульбит вокруг поперечной оси, не изменив направления движения. В какую-то долю секунды летела хвостом вперед! А затем выровнялась в горизонталь, но уже пропустив под собой ракеты.

—…Поражение двух Драконов, — сообщил безжизненный голос бортового компьютера, которому создатели не предусмотрели возможность добавить в интонацию хотя бы каплю торжества.

Благодаря умопомрачительному трюку Макса инфракрасные датчики самонаводящихся ракет на миг потеряли из виду раскаленную струю из сопла Рыцаря и вцепились за тепловой след двух Драконов. А у тех, массивных, не хватило времени и пространства на вираж против ракет, наверное, даже на отстрел ловушек.

В теории можно было нагнать первую парочку и пощекотать им брюшко пушечным огнем в маневренном бою. Но два сбитых Дракона за один вылет — результат фантастический, жадничать не стоит.

— Я — Леда-6. Иду домой! — сообщил о решении Максим, пытаясь унять дико бьющееся сердце, хлебнувшее адреналина через край…

Он открыл глаза. Высоко над ним — рукою не достать — белый потолок палаты. Рядом, на массивной стойке, медицинские приборы. Чуть жужжит насос, подающий воздух в легкие. Боль изломанного тела… Это был всего лишь сон… Но какой же, Господи, реальный! Он как будто вновь сжимал ручку управления незнакомого ему Р-400, каждой клеткой тела чувствуя маневр машины. Чудный сон — и горький. Никогда ему не сесть в кабину самолета. Никогда не ощутить мощь рвущейся в полет машины. Никогда не увидать раскинувшуюся за фонарем кабины голубую даль… От прихлынувшего к горлу чувства Макс чуть не зарыдал. Только одинокая слезинка, выкатившаяся из прижмуренного глаза, пробежала по щеке…

Отпусти тормоза, и Земля на мгновенье замрет,

А потом, оттолкнувшись, растает в рассветной дали.

Мы, внимая всем сердцем ожившему слову полет,

Оставляем внизу притяженье старушки Земли…[1]

Теперь это не про него. И не для него.

Тем временем дверь палаты отворилась, и вошли две санитарки. Поздоровавшись, они привычно занялись туалетом пациента. Заменив подгузник, обтерли тело влажными салфетками, а затем переодели в новую пижаму. «Будут гости», — догадался Макс, и, конечно, не ошибся. Не прошло и получаса, как в палату заглянул интеллигентный мужчина лет примерно тридцати — в белом халате и в сопровождении врача. Гости сели у кровати, и мужчина начал:

— Уважаемый Максим Валерьевич! Я корреспондент агентства БелТА[2], — он назвал свое имя и фамилию. — С разрешения врачей я хотел бы задать несколько вопросов. Вы не возражаете?

— Нет, — сказал Максим, вернее, прохрипел. Трубка, вентилирующая легкие, мешала говорить.

— Благодарю, — кивнул корреспондент. — Вам наверняка известно о происшествии на авиашоу в Украине в 2002 году. Летчики катапультировались из неисправного самолета и спаслись. Неуправляемый Су-27 рухнул в толпу зрителей. Погибло 77 человек, из них 28 детей, более пятисот получили ранения. Вы в аналогичной ситуации тянули до последнего, уводя истребитель в сторону от города, рискуя жизнью… Почему?

Отвечать было тяжело. Особенно после того, как ощутил себя в реальном, а не в учебном бою. Пусть даже во сне. Наяву же — больничная койка, пластиковая трубка во рту, подающая кислород. Если ее извлечь, упадет сатурация. Сердце и легкие не справляются без подпорок.

— Я не вспоминал о случившемся на Украине, — начал он невнятно, трубка все же здорово мешала. — Некогда мне было. Просто — взлет. Шасси и закрылки, а потом тревога — двигатель горит. Самолет заправлен до упора, подвесные баки. Под крылом — ракеты. Двинул РУД[3], тяга — ноль, высота падает. А внизу Барановичи. Сначала