Рассказы

Господи, как же больно об этом вспоминать.Больно-то как. Казалось бы, прошло столько лет, а вспоминать об этомпо-прежнему больно.

В тот день меня знобило, и ты сказал, чтобыя осталась дома. Странно, но я не чувствовала симптомов простуды. Я знала, чтоменя знобит от нервов, только я никак не могла понять, почему я нервничаю. Тывсегда хвалил меня за мою интуицию, получается, что в тот день я ощущалаприближение беды, во мне бурлило предчувствие чего-то плохого. Ты заставил менянадеть свитер, несмотря на то что я говорила тебе, что мне не холодно, и вквартире было тепло. А затем приготовил чай и вопреки моей воле стал поить менямаленькими глотками, поставив передо мной чашечку с медом. Ты поехал на встречуодин, вопреки моим уговорам никуда не ехать и остаться дома вместе со мной. Тыговорил, что эта встреча очень важна, что ты не можешь ее пропустить и что кактолько ты освободишься, то сразу вернешься домой. А я… Я словно чувствовала,что ты больше уже никогда не приедешь. Я пыталась тебя остановить, но несмогла, потому что ты принадлежал к числу тех людей, которые твердо шли к своейцели и никогда ни перед чем не останавливались. Я говорила тебе о том, что впоследнее время происходит что-то не то и что ночами мне становитсяпо-настоящему страшно и я больше так не могу. Но ты улыбнулся, сказав, что яслишком эмоциональна, что все будет хорошо, просто я слегка приболела и мне нужнохорошенько выспаться. Прижав меня к себе, ты поцеловал мою макушку и хлопнулдверью. Я выбежала на балкон, посмотрела, как ты садишься в свою машину, ипроводила тебя грустным взглядом. А затем зазвонил телефон, и в нем опятьпослышалось молчание. Точно такое же, как и все последние дни. Телефон звонилиногда днем, а иногда ночью. На том конце провода – тишина, ни единого звука.Пустота в телефоне доконала меня окончательно. Выдернув шнур из розетки, япросидела полчаса, тупо смотря в стену, а затем пулей выскочила из квартиры,встретив в подъезде недоумевающую соседку, которая не могла не уколоть менярепликой по поводу того, что на улице жара, а я иду в свитере. Поймав первуюпопавшуюся машину, я назвала загородный ресторан, в котором ты должен был встречатьсясо своим партнером, и, сев на заднее сиденье автомобиля, попыталась унять ещебольшую дрожь по телу, но это оказалось для меня непосильно. Водитель с опаскойсмотрел на меня в зеркало заднего вида и несколько раз спросил, не может ли онмне чем-нибудь помочь. Я ответила ему, что хочу, чтобы он довез меня как можнобыстрее. А затем я достала сигарету и стала нервно курить. Моя рука тактряслась, что сигарета несколько раз падала на пол. Когда мы подъехали кресторану, я увидела много машин и какое-то непонятное скопление народа. Машинаеще не успела остановиться, а я уже почти из нее выскочила и, подвернув ногу,бросилась к стоящей толпе. Таксист крикнул мне вслед, что я сумасшедшая, что ядолжна рассчитаться за проезд, но я уже ничего не слышала. Я бежала туда, гдестояли люди.

Ты лежал на земле лицом вверх, а твои глазасмотрели в небо. На твоей рубашке проступили красные пятна, а под тобойвырисовывались темные лужицы. Я стояла как вкопанная иубеждала себя, что этовсего лишь дурной сон, что сейчас ты встанешь, откроешь глаза, улыбнешься,скажешь мне, что все это дурацкая шутка, что я одета не по погоде и что этотнелепый сон не заслуживает моих слез. А мне как раз сегодня ночью снилсяворобей. Такой маленький, серенький и какой-то грязненький. Он сидел на карнизеи стучал клювом в мое окно. Когда я утром рассказала тебе о том, что мнеприснилось, ты, как всегда, улыбнулся и отметил, что я всегда обращаю вниманиена ненужные мелочи.

Когда я бросилась в твою сторону и всталаперед тобой на колени, по толпе пролетело слово «жена». Тогда я еще плохопонимала, что ты уже мертв, я кричала, почему до сих пор не вызвали «Скорую»,трясла тебя за плечи в надежде, что сейчас ты откроешь глаза или подашь хотькакой-нибудь знак в доказательство того, что ты жив. Но ты лежал без движения ине реагировал на мои мольбы и просьбы не оставлять меня одну и защитить от техневзгод, которые на нас навалились в последнее время. А потом рядом со мнойпоявился Вадим. Он положил руки на мои плечи и сказал мне о том, что приехалисотрудники милиции, что я должна отойти и не мешать им работать. А я… Я непонимала, как я могу от тебя отойти. Как я могу отпустить твою руку? Прекратитьцеловать твои холодные губы?!

«Скорая помощь»… Милиция… Когда мнеговорили, что ты мертв, до меня плохо доходило, что это такое. Вадим отвел меняв сторону, а подошедшие «добрые люди» наперебой рассказывали мне о том, что,как только ты вышел из своей машины, из стоящей неподалеку старенькой иномаркибез номеров раздались выстрелы. Некоторое время ты еще мог стоять на ногах идаже успел достать свой пистолет, но так и не смог им воспользоваться. Тычто-то протяжно закричал, захрипел и повалился на землю. Иномарка рванула сместа и пропала бесследно. А затем наступила тишина, точно такая же, как до того,как тебя убили. Играла лишь легкая музыка из приемника у стоящего неподалекушашлычника, который тут же бросил готовить свои шашлыки и стал звать на помощь.

Вадим прижимал меня к себе, смахивал моислезы, винил себя за то, что не приехал на эту встречу первым, потому что смогбы заметить подозрительную иномарку и, возможно, успел бы спасти тебе жизнь. Ая смотрела глазами, полными ужаса, на растекающуюся и увеличивающуюся под тобойлужу крови и не могла понять, почему все так нелепо закончилось. Я рассказалаВадиму про свой ночной сон. Про мокрого, грязного воробья, который упорностучал клювом в мое окно и наводил на меня панический ужас. Вадим постоянногладил меня по голове и говорил, что это просто недоразумение. А я смотрела нанебо и спрашивала его о том, где же тогда справедливость?

Люди в форме пытались меня о чем-тоспрашивать, но, глядя на мою усиливающуюся лихорадку, прекратили это делать. Яне осознавала, что от меня требуется, тогда меня просто оставили в покое истали расспрашивать Вадима, который в отличие от меня понимал смысл задаваемыхему вопросов и давал вполне вменяемые и внятные ответы. Я курила сигарету засигаретой, стряхивала пепел прямо на свои туфли и ощущала, как по моим щекамтекут слезы.