Первый тост – за самым молодым. Второй – за прошлогодним победителем. Традиция, о возрасте которой давно позабыли самые старые ветераны. Традиция, которую мне предстоит нарушить сейчас: я, самая молодая, полечу на корабле-победителе. Прошлой Игры, и позапрошлой, и… равного отцу здесь нет. И я не сравнюсь. Но места погибших не должны пустовать, и я сегодня за него. Сегодня и всегда, по законам его народа и по вере народа моей матери, я, Зико Альо Мралла, – его наследница, ответчик по его долгам и продолжение его жизни, до смены, до следующего поколения. Я поднимаю хрупкую полусферу бокала, и лица соперников забавно искажаются… пью молча. Плевать на кривую усмешку развалившегося напротив илла – мне есть что сказать, и я скажу, но сначала выпью. Я сама боюсь тех слов, что жгут мне пасть. Волна дрожи пробегает по спине, подымая дыбом шерсть: кто-то смотрит мне в затылок, не слишком заботясь о приличиях. Отца здесь уважали: самое большее, на что можно рассчитывать в этом обществе. Но я любила его! Я швыряю опустевший бокал на камнепластовый пол, мелкие брызги стекла разлетаются медленным сверкающим фейерверком, напоминая о предстоящем. «Пусть победит судьба» – любимый тост отца, давно набивший им оскомину. Я улыбаюсь, выставляя напоказ клыки: они думают, я и в этом скопирую его, но я не из тех глупцов, что тратят жизнь, пытаясь стать копиями. Мой голос, тихий и вкрадчивый сейчас (в мурлыку-маму, усмехался отец… теплая сильная рука ерошит неотлинявший детский пух…), мой голос услышат все, это тоже традиция, хотя кто помнит о тонкостях ее технического воплощения?

– Отвечать на собственный тост не менее глупо, чем бросать вызов ушедшему. Мой бокал был за память живых и славу мертвых, а если кто из вас после стольких лет еще нуждается в напутствиях, скажу так: пусть судьба проиграет!

Немногие из них знают меня. Но я знаю почти всех. Победитель имеет право на копии любых записей Игры… сколько раз мы смотрели эти записи! Они исчезли вместе с отцом и его кораблем, но я их помню. Я знаю о соперниках все, что нужно сейчас знать. Отец рассказывал и о манере этого ухмыляющегося илла играть полями в опасной близости от соседей по рейду, и об электронной хлопушке Теллы, напрочь выводящей из строя системы идущих следом, и о доброй сотне других более или менее общепринятых подлых приемчиков. Я знаю, Игра будет нелегкой, но я готова к ней лучше любого новичка.

Торжественная часть коротка. Теперь у нас есть сутки до старта – последний раз проверить системы, уладить последние дела… обратно вернутся не все. Можно уйти прямо сейчас, кое-кто так и сделает, но завсегдатаи – а таковых здесь большинство – протолкутся в обществе до полуночи, обсуждая соперников, открытые вакансии, новые блюда лучшего в секторе ресторана и новости ориентированного на свободных капитанов черного рынка. Новости… я сердито фыркаю. Вибриссы ловят плывущий от задней стойки запах натуральных сливок – похоже, кто-то там очень рассчитывает на мое обоняние. Новости! Сегодняшнюю новость я предпочла бы не знать. Внеплановый налет финансовой полиции сорвал мне покупку трех тонн очищенного метаокса для планетарных движков. И уж наверное, не я одна осталась ни с чем. Думаю, постарался кто-то из присутствующих: будь у меня возможность подпортить жизнь хоть одному конкуренту, тоже не стала бы зевать.

Я повожу вибриссами и хищно усмехаюсь: к сливкам прибавился мятный ликер. Очень даже недвусмысленное приглашение. Придется принять.

Неторопливо иду по банкетному ангару «Клуба монстров»; разговоры не прерываются при моем появлении. Хороший признак. Я узнаю, что работать на камнегрызов нынче согласится разве что вовсе слабоумный или вконец оголодавший; что невидимки, как всегда, стравливают других и подбирают остатки; что ящеры необычайно щедры, не к добру… обрывки, но интересные.

– Что предпочитаете, барышня?

Ах, вот что! Вернее, вот кто – Блондин Вики. Громила ростом под два метра, смуглый, темноглазый и черноволосый (откуда, спрашивается, прозвище?!), отчаянный парень без тени сантиментов, зато с удвоенной порцией мозгов. Папин земляк и мой хороший приятель, объявленный вне закона народом моей матери… кажется, Совет Семей внес их с отцом в черный список в один день.

– Привет, Блонди! – сажусь рядом и киваю на мятный ликер. – Это уже психическая атака. Не боишься получить достойный отпор?

Вики галантно вручает мне сливки в высоком стакане с соломинкой и шутливо отдает честь:

– Когда настанет мой черед изобретать тосты, попрошу судьбу скромно постоять в сторонке. Твой метаокс прибудет утром.

– Я знала, что это твоих лап дело. Кого удалось убрать?

– Завтра увидим, девочка.

– Ты все еще суеверен?

– Больше, чем год назад.

Мы пьем неторопливо, перебрасываясь ничего не значащими фразами. Мне приятно, что в толпе готовых вцепиться друг другу в глотку конкурентов есть человек, похожий на друга. Вику, наверное, тоже – он спокоен, расслаблен и самую малость ироничен. Ничуть не похож на типа, с которым познакомил меня отец на Земле семь… или восемь? лет назад.

Блонди тогда прожигал отпуск в обществе обворожительной по человечьим меркам блондиночки, от которой невыносимо несло невидимкой. Ну, людям-то этого не учуять! Мы столкнулись случайно, в парке возле аттракционов, и провели вместе неделю. Самую веселую неделю в моей жизни! Уж очень забавно было наблюдать, как обхаживают друг друга тертый авантюрист Блонди и прикинувшийся провинциальной дурочкой представитель расы супершпионов. Я сказала отцу про невидимку, но он пожал плечами и посоветовал не лезть: мол, Вик всегда знает, что делает, с абсолютной достоверностью.

Я снова встретилась с Блонди спустя два года и десять месяцев после знакомства, с интервалом сто восемнадцать стандартных часов, мельком. Они с отцом ввязались тогда в идиотскую заварушку на окраине Золотой Медузы. Естественно, ничем хорошим дело не кончилось! Пришлось продать запасные энергоблоки, взять ссуду и лететь их выкупать. Счастье еще, что все действительно разумные расы почти всегда предпочитают содрать со свободного капитана кругленькую сумму в галактокредах, чем шкуру. Насколько я знаю, мелкую сошку из собственных миров ящеры тогда казнили. А мы с Виком – Нейтрал тесен! – с тех пор иногда сталкивались носами на узких дорожках, здоровались и даже обменивались сплетнями.

Честно говоря, я сама не заметила, как мы с Виком стали приятельствовать. Мама, пожалуй, могла бы устроить за это выволочку: водиться с конкурентом, почти что брататься с врагом! Но мамы уже не было тогда, а отец многое мне позволял.

– Еще стаканчик?

Мне незачем ждать, когда народ начнет расходиться. Пустой стакан летит в утилизатор, я сыто зеваю и говорю:

– Нет, пойду. Спасибо, Блонди. За сливки и за метаокс.

– Не стоит благодарности, киска, – ухмыляется Вик. – Я не очень-то рад, что тебе пришлось засветиться в этом обществе.