Все стихи, книги, песни и фильмы о любви, которые я когда-либо читал, слышал или видел, все самые захватывающие моменты, которые, как мне казалось, отражают саму суть любви, меркнут по сравнению с этим моментом.

Этот момент не сравнится ни с чем!

Она лежит на боку, повернувшись ко мне и подложив локоть под голову, а другой рукой гладит меня по плечу. Волосы разметались по подушке, плечам и шее. Рисует круги на моей руке, внимательно следя глазами за собственными пальцами. Мы знакомы уже почти два года, но я ни разу не видел ее такой довольной. Теперь ей не надо в одиночку нести на себе груз испытаний, что выпали на ее долю за эти года, и это заметно. Кажется, словно вчера, сказав «да», мы избавились от всех наших личных тягот и тревог, наше прошлое слилось в единое целое, стало как будто легче и перестало быть такой тяжелой ношей. Теперь я смогу взять эту ношу на себя. Смогу противостоять любым трудностям, которые выпадут на ее долю. А ведь я мечтал об этом с той самой секунды, когда впервые увидел эту девушку!

Она смотрит на меня, улыбается, а потом со смехом зарывается лицом в подушку.

– И что тут смешного? – спрашиваю я, целуя ее в шею.

– Мы смешные, – со смехом отзывается она, поднимая голову с подушки, и я вижу, что щеки ее раскраснелись. – Прошло всего двадцать четыре часа, а я уже со счету сбилась!

– С меня хватит, Лейк! – смеюсь я и целую ее в зардевшуюся щеку. – Я уже на всю жизнь насчитался!

Я обнимаю ее за талию и сажаю на себя верхом. Она наклоняется, чтобы поцеловать меня, но волосы мешают. Протянув руку, я нащупываю на тумбочке резинку для волос, собираю их на затылке и стягиваю.

– Так-то лучше, – довольно шепчу я, прижимая ее к себе.

Ей непременно хотелось, чтобы у нас в номере были халаты, но мы ими так и не воспользовались. Та самая жуткая рубашка валяется на полу на том самом месте, куда я бросил ее вчера вечером. Не стану скрывать – это были лучшие двадцать четыре часа в моей жизни.

Она целует меня в щеку, а потом подбирается губами к уху и шепчет:

– Проголодался?

– Смотря что ты имеешь в виду…

– У нас еще целых двадцать четыре часа, – с улыбкой отстраняется Лейк. – Если хочешь не отставать от меня, придется пополнить запасы энергии. Да и ланч мы как-то незаметно пропустили, – добавляет она, перекатывается на бок и берет с тумбочки меню обслуживания номеров.

– Только не бургеры, – предупреждаю я.

– Ты мне до скончания веков будешь их вспоминать, да? – смеется она, закатывая глаза. – Как насчет говядины «Веллингтон»? – пробежав глазами по меню, показывает она мне нужную строчку. – Всегда хотела попробовать!

– Звучит неплохо, – соглашаюсь я, тихонько придвигаясь к ней поближе.

Лейк снимает трубку и звонит на ресепшен. Пока она разговаривает, я покрываю ее спину поцелуями, а она давится смехом, но пытается как ни в чем не бывало разговаривать с администратором ровным голосом, а потом кладет трубку и, скользнув под меня, накрывает нас обоих одеялом.

– У тебя двадцать минут, – шепчет она. – Справишься?

– Да мне и десяти хватит!

* * *

Говядина «Веллингтон» удалась на славу – вот только мы наелись до отвала, да еще и устали так, что пальцем не можем пошевелить. Впервые с того момента, как мы переступили порог номера, мы включили телевизор, поэтому, думаю, нас ожидает как минимум двухчасовая передышка.

Ее бедра лежат на моих, голова покоится у меня на груди. Одной рукой я глажу ее волосы, другой нежно ласкаю запястье. Когда мы лежим в такой позе, даже самые банальные вещи вроде просмотра телепередач вызывают эйфорию.

– Уилл? – Лейк приподнимается, опираясь на локоть. – Можно задать тебе вопрос? – Она проводит рукой по моей груди, и ладонь замирает прямо у сердца.

– Каждый день я пробегаю кругов двенадцать по университетскому стадиону и качаю пресс: два подхода по сто раз! – скороговоркой произношу я и в ответ на удивленно поднятую бровь Лейк с улыбкой показываю на свой живот. – А ты разве не про мой стальной пресс хотела спросить?!

– Нет, представь себе, не про твои кубики! – смеется она, игриво пихая меня локтем в бок, и добавляет, целуя в живот: – Хотя они, конечно, впечатляют!

– Спрашивай все, что хочешь, детка! – подбадриваю я и, глядя ей прямо в глаза, глажу по щеке.

– Скажи, а у тебя… – Она вздыхает, снова откидывается на подушку, смотрит в потолок и тихо спрашивает: – У тебя когда-нибудь бывает чувство вины? За то, что мы так счастливы?

– Послушай, Лейк. – Я наклоняюсь к ней и кладу руку ей на живот. – Забудь о чувстве вины! Именно этого они хотят…

– Да-да, – натянуто улыбается Лейк. – Просто… Ну, не знаю… Если бы можно было изменить прошлое и это бы вернуло их, то я бы ни секунды не сомневалась. Но тогда я не встретила бы тебя… Просто иногда я чувствую себя виноватой, потому что я…

– Ш-ш-ш! – успокаиваю ее я, прижимая палец к ее губам. – Не надо так думать, Лейк. Не надо думать, а что было бы, если бы… Ну и так далее… – Я целую ее в лоб. – Но если тебя это утешит, я понимаю, о чем ты говоришь. Пойми, такие мысли совершенно бесполезны. Все есть как есть.

Лейк берет меня за руку, наши пальцы сплетаются, и она целует меня в тыльную сторону ладони:

– Ты очень понравился бы моему папе…

– А ты понравилась бы моей маме.

– Еще один момент насчет нашего прошлого, и, обещаю, это все. – На этот раз губы ее кривятся в чуть злорадной усмешке. – Господи, как же я рада, что эта стерва Воэн тебя бросила!

– Кто бы сомневался! – смеюсь я.

Лейк улыбается, отнимает свои пальцы и поворачивается ко мне лицом. Я беру ее за руку и целую прямо в ладошку.

– А ты не жалеешь, что не женился на ней?

– Лейк, да ты что? – Я со смехом закатываю глаза. – Ты и правда хочешь поговорить об этом именно сейчас?

– Да мне просто интересно! – делано смущается она. – Мы же никогда не обсуждали наше прошлое, а теперь я знаю, что ты никуда не денешься, вот и завела этот разговор! К тому же я еще много чего о тебе не знаю! Например, каково тебе было, когда она тебя бросила, да еще так жестко!

– Странные ты вопросы задаешь для медового месяца!

– Просто мне хочется знать о тебе все, – пожимает плечами Лейк. – Теперь, когда твое будущее принадлежит мне, я хочу узнать твое прошлое! А еще… – Она хитро усмехается. – Нам все равно надо как-то убить пару часов, пока ты восстанавливаешь силы. Надо же чем-то заняться.

Я слишком устал, чтобы двигаться. Хоть я и притворяюсь, что не считаю, но на самом деле девять раз за сутки, по-моему, тянет на рекорд! Перевернувшись на живот и обняв подушку, я начинаю свой рассказ.